Элеонора Мандалян - Трансмутант

Трехэтажный желто-белый особняк, вместе с небольшим двориком, отгороженным от внешнего мира шикарной старинной оградой и помпезными вратами, являл собой типичный образец эклектики конца русского предреволюционного благоденствия, выставляя напоказ разгул фантазии и своеволия богатого самодура-заказчика, смешавшего – себе в угоду, знатокам на потеху, все архитектурные стили. Причем не только исконно русские, но и подсмотренные «в заграницах»: модерн, классицизм, барокко, ампир, рококо, а впридачу и готику.

Фасад дома был украшен ионическими спаренными колоннами с претензией на изящество. Барабан лестничной клетки выделен снаружи фонариком из красочных витражей. Высокие стрельчатые окна первого этажа обрамляли лепные барельефы, а в нишах по обе стороны от парадных дверей улыбались входящему, соблазняя чувственной эротичностью, гипсовые музы-вдохновительницы неопределенного вида искусств.

Если бы не Борис Ильич, директор «НеНИ» – обаятельный, вездесущий, беспрепятственно проникающий сквозь любые чиновничьи заслоны, «свой человек» в министерствах и ведомствах (ныне упраздняемых), не видать бы его сотрудникам такого особняка, как… скажем, жирафа в трамвае. А посему на чудо-директора буквально молился весь их камерный, с пристрастием подобранный коллектив, величая душку босса ласково, запросто и не без подтекста «наш Ильич».

– Доброе утро, Света. Доброе утро, Жанна. – Лео улыбнулся молоденьким сотрудницам, курившим под сенью уютного, но изрядно облупившегося портика и жмущегося к нему куста, покрытого мелкими белыми цветами, источавшими сильный пряный аромат. – Не боитесь опьянеть от жасмина?

– Так мы ж его, голубчика, в целях самозащиты и обкуриваем.

– По принципу кто кого?.. Ильич на месте? – поинтересовался мимоходом Лео, берясь за массивную, отполированную поколениями бронзовую ручку.

– Лишний вопрос, коллега, – фыркнула темноволосая Жанна. – Ты же знаешь, он переступает порог сей антикварной обители ровно в девять, под бой Биг Бена.

Лео ухмыльнулся и, преодолев сопротивление дубовой двери, вошел внутрь. Бросив взгляд на внушительные напольные часы в углу нижнего холла, прозванные «Биг Беном», отметил, что девять они пробили семь с половиной минут назад. Впрочем, за опоздания и даже пропуски здесь никого не наказывали и даже не порицали. Добросовестность была делом чести и личной сознательности каждого. А главным работающим стимулом – энтузиазм.

Ступив в особняк, посетитель рисковал сразу же забыть, из какого века он пожаловал и в какой попал. В просторном холле высоченные, украшенные фресками и позолоченной лепниной потолки. Люстра – переплетение бронзовых амуров с тюльпанами на массивной кованной цепи. А бронзовые скульптуры в нишах стен окончательно делали особняк похожим на музей.

Поднимаясь по мраморной лестнице, Лео машинально поглядывал сквозь резное кружево перилл на сотрудников, толпившихся внизу и не спешивших разойтись по своим рабочим комнатам. На уровне юной амазонки с пикантно приоткрытой грудкой его нагнал Виталий – высоченный ясноликий здоровяк с косой саженью в плечах и копной русых волос. Этакий васнецовский былинный богатырь в джинсовых латах.

Обняв Лео, он бархатно пророкотал:

– А вот и я. Да здравствуют родимые пенаты!

– Привет, старик! – искренне обрадовался ему Лео. – С возвращением! Как вояж?

– Пермь меня покорила. А «свято место» основательно захожено, заплевано. Познакомился с «контактерами»… В целом оставляют впечатление ловцов удачи, норовящих взлететь повыше верхом на модной волне, а то и откровенно чокнутых, помешанных на инопланетном присутствии. Но один меня все же заинтетесовал.

– Чем же?

– Э-э, нет, не на ходу. Поговорим на грани.

В «грани» здесь переименовали, явно оригинальничая, общепринятые «отделы», считая, что уже в самом этом слове заключена роковая ошибка «отделения» одной отрасли или одного направления науки от другого, тогда как коллектив новоиспеченного института стремился вернуть ей утраченную целостность.

– Привет тебе, свет души моей Аленушка! – загудел джинсовый богатырь, расплываясь в умильной улыбке при виде нагнавшей их директорской секретарши.

– Ах, Виталий Иваныч! – польщенно зарделась синеокая хрупкая девушка с кукольным личиком. – Будет вам смущать-то.

– Нет-нет-нет, и не проси! Я не перестану повторять, что такую помощницу наш счастливчик Ильич мог выиграть разве что на аукционе в Сотсби.

– Выигрывают в лотереях. А на аукционах покупают, – поправила его молоденькая секретарша с упреком.

– Не обижайся на него, Леночка, – вступился Лео. – Он у нас неисправимо старомоден.

– Ладно, пусть будет лотерея, синеглазка моя.

– А синеглазкой нынче картошку зовут, – не унималась Леночка, деловито семеня впереди них.

– Опять не угодил, – с притворным огорчением балагурил Виталий. – Хоть топись.

– Вот я жене вашей скажу, как вы тут направо-налево заигрываете, – погрозила розовым пальчиком Леночка перед тем как шмыгнуть в директорскую приемную.

Добрались до места и Лео с Виталием. Комната, в которой располагалась их «грань» была шестиугольной с оконным фонариком посредине и рассохшимся скрипучим паркетом.

В замочной скважине лязгнуло и нервно заелозило металлом об металл.

– О! Марик, – улыбнулся Виталий. – Как всегда, ломится в открытые двери. Думает, пришел первым.

Дверь с жалобным писком отворилась.

– Догадался-таки, – приветствовал вошедшего жизнерадостный здоровяк.

– Прибыл! – просиял Марк. – Вот и славно. А то четыре дня без тебя, как четыре года. – Он от души тряхнул протянутую ему могучую руку.

Марк – щуплый, сутулый брюнет с меркантильно-ироническим складом ума, будто специально был создан для контраста с этим русским богатырем. Его насмешливые, блестящие и круглые, как у дельфина, глаза умудрялись мгновенно обежать все, что попадало в поле их зрения. Ни на секунду ни на чем не задерживаясь, они выдавали его неугомонный нрав и цепкий ум.

– Ну, как межпланетный симпозиум? Состоялся? Гуманоидного «языка» не привез в директорскую коллекцию? – полурассеянно поинтересовался Марк, усаживаясь за свой стол и запуская руки сразу во все ящики.

– Э-э, – отмахнулся Виталий, – дальше побасенок контактеров, якобы общающихся еженощно со всеми цивилизациями Вселенной, дело не пошло. А может это я такой невезучий, а?

– Да они просто боятся твоих кулачищ, не хотят связываться, – утешил коллегу Лео.

– Кто, контактеры?

– Инопланетяне, друг. Инопланетяне.

Виталий польщенно хохотнул в ответ.

– Ох, братцы, до чего ж приятно снова вернуться в наш терем-хоромы! – Он вытянул ноги и сладко прогнулся в спине, закинув за голову руки, отчего кресло под ним угрожающе заворчало.