Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга вторая

Тот оказался на удивление учтивым человеком, представился первым:

– Полковник Попцов, Олег Петрович, – он даже было поднял руку к полям несуществующей шляпы, потом посмотрел недоуменно на эту вскинувшуюся машинально ладонь и улыбнулся профессору, – а вы, я так понимаю, Ображенские Николай Петрович и Нина Михайловна.

– Совершенно верно, – чуть склонил голову профессор, – а это…

– Я знаю, – остановил его взмахом руки полковник неизвестно какой службы, – я знаю, с какой целью здесь ваша экспедиция, и в каком составе она сюда прибыла. А вот где еще один человек?

Было видно, что ему известно о необычном госте, который вчера так вовремя появился на заимке.

– Ему все о нас известно, – внезапно залилась краской Соколова, – может быть даже…

Ее взгляд метнулся к сеновалу, откуда опять вышел с обескураженной физиономией кинолог. Длинный поводок он на этот раз не укорачивал, и овчарка сунулась было к вертолету, застывшему посреди площадки темно-зеленой громадиной. Никто не смотрел сейчас на нее, и потому не заметил, как она остановилась, испуганно прижав к голове торчащие острые уши. Прямо перед ней оскалил страшную пасть громадный пес, невидимый, но реально существующий. Овчарка даже знала неведомо откуда, что он откликался на имя Волк, хотя настоящих волков этому зверю – подавай на каждый зуб по одному, он справится со всеми одновременно. Пес беззвучно рыкнул, и овчарка послушно вернулась к хозяину, всем своим видом показывая – она готова служить… в рамках, которые ей определил призрачный вожак. А внутри Ми-24 одобрительно улыбнулся Свет. В огромном салоне транспортного вертолета было много укромных мест, где мог легко спрятаться человек. Охотник прятался так, что мог видеть одновременно всю поляну. И прежде всего Весну… То есть Настю, и человека, вставшего перед ней. Того самого, понял Свет, что взял его след. И охотник вдруг хищно улыбнулся; он понял, кто будет оберегать его девушку и его будущего сына, пока он будет исполнять поручение Муромца. Государство – в лице этого человека. Свет довольно погладил рукой по сумке, которая сегодняшним ранним утром заметно полегчала, и оторвал от себя незримую нить, посылая ее в качестве первого подарка еще не рожденному сыну…

Полковник Попцов чувствовал, что то непонятное чувство, которое вело его за Светом вот уже несколько недель, заканчивается где-то на этой полянке. Только вот почему оно заканчивается на этой молодой девушке, которая вся – несмотря на недавний пожар, вертолет, выскочивших из него автоматчиков и самого полковника – светится от счастья. Может оно – это никак нескрываемое чувство – и перетянуло на себя нить, в которую Олег Петрович, несмотря на весь свой прагматизм, верил.

– Анастасия Васильевна Соколова, – вспомнил он, заглянув в лицо девушки.

Та кивнула.

– И где же сейчас тот молодой человек, с которым вы познакомились вчера?

Полковник начал задавать вопрос с нажимом, подавляющим волю собеседника – он это умел – но к концу фразы слова уже выглядели жалкими и молящими – может потому, что голову Попцова заполнила нестерпимая боль? Она словно предостерегала его – не лезь туда, куда тебе не положено по рангу. И полковник понял, кто этот ранг установил, и отступил от Соколовой, которая приняла совершенно неприступный вид.

А ответил полковнику профессор, шагнувший вместе с ним к длинному столу из тесаных досок, с которого дюжий спецназовец уже смахнул рукавом снег. А другие несли все имущество экспедиции. Профессора быстро оттерли за спину Попова, и он уже оттуда сообщил, что вчера на заимке действительно появился молодой человек назвавшийся Светом. Потом Ображенский возмущенно завопил, увидев, как спецназовец бесцеремонно сдирает бирку с печатью с первого брезентового мешка. Что-то членораздельное он прокричать так и не смог, в удивлением, а затем неприкрытым ужасом уставившись в содержимое мешка, высыпавшееся на мокрые доски. Земля из него тут же намокла и размазалась по столешнице тонким слоем грязи; к ней прилипли куски мха и какие-то веточки. А сверху из следующего мешка высыпался такой же таежный мусор – горка на столе быстро росла.

– Это он! – возопил Николай Петрович, – это он подменил! Поймайте его, полковник, он иностранный агент!

Профессор вдохнул в грудь новую порцию воздуха и открыл рот для еще более страшных обвинений, но тут же заткнулся – не от толчка локтем собственной жены под дых, а от взгляда Соколовой, студентки четвертого курса, которая уставилась на него с презрением. Этот взгляд окончательно показал Ображенскому, что никаких инопланетных вкусностей и прилагающихся к ним премий и почетных званий не будет. Потому он уже безмолвно смотрел, как бойцы так же бесцеремонно распотрошили остальное имущество экспедиции, и принялись за личные вещи.

Эти сумки вытряхивали прямо на мерзлую землю, подстелив притащенный из вертолета кусок брезента. А под сумочку Соколовой полковник успел подстелить еще и какой-то платок. И его усилия того стоили. Потому что вместе со всякой мелочью, которую обычно хранят в таких сумочках молодые девушки (и зачем Настя только взяла ее в тайгу?) посыпались золотые монеты. Сверху на ошеломленных зрителей сверкнули два бриллиантовых прозрачных глаза. Попцов нисколько не сомневался, что бриллианты эти настоящие, да и экспертиза им предстояла самая тщательная. Но не поленился – нагнулся и взял их в руки. Ни в чем не виноватое стекло стало первым экспертом. Поперек стекла легла глубокая трещина, нарезанная драгоценным камнем. Второй должен был перечеркнуть небольшое стекло крестом, подобным Андреевскому, но в точке соединения двух линий стекло не выдержало нажима и с глухим треском лопнуло, роняя наземь острые осколки.

Олег Петрович отдернул руку, с которой быстро закапала кровь. Подскочивший уже с бинтом в руке спецназовец умело забинтовал палец. Сам Попцов никакой боли не чувствовал, потому что в голову заползала боль куда страшнее, и она – понял полковник – могла разрастись до немыслимых размеров. И он поспешно повернулся к девушке, которая не меньше других была удивлена кладом, который обнаружился в ее сумке. Впрочем, всем было понятно, кто подложил золото и эти камни, равных которым Олег Петрович не видел даже на экскурсии в Алмазный фонд Союза. Бриллианты легли на монеты, а Попцов, чувствуя, как с каждым словом уходит боль, поспешил заверить Соколову, что нисколько не сомневается в праве девушки на эти богатства.

– Анастасия Васильевна, – выпрямился он, деля внимания между двумя пронзительными взглядами – девушки, и пары бриллиантов, которые легли на золото исключительно удачно, образовав хищный прищур на горке монет, – такие ценности носить при себе очень… небезопасно. Если вы не возражаете, мы возьмем на себя труд перевезти их в безопасное место, оценим их там и выплатим полную стоимость монет. Гарантирую это от имени Комитета государственной безопасности.