Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга вторая

– Я, Николай Петрович, занимался здесь тем же, что и вы – пытался разгадать тайну Тунгусского метеорита.

– Ну и как, – со скептической улыбкой спросил профессор, – разгадали?

Два его сотоварища – Колька и непревзойденная повариха Нина Михайловна – улыбались не так скептически, но все-таки с большой долей снисхождения. И действительно – десятки научных, великолепно оснащенных экспедиций не смогли разгадать этой тайны, а молодой незнакомец, представившийся таким необычным именем…

А Свет опять сказал чистую правду:

– Разгадал.

И столько убежденности было в этом коротком слове, что все глянули на него, согнав с губ улыбки. Впрочем, Анастасия и раньше смотрела не него как-то иначе, чем остальные. И Свету это нравилось. Теперь же он продолжил свой ответ, глядя только на нее:

– Дело в том, что никакой тайны Тунгусского метеорита нет, как и самого метеорита.

И только Соколова прочла в его взгляде последнее, недосказанное слово: «Уже!».

Профессор наверное собирался продолжить вечернюю беседу, даже открыл рот, но Свет уже встал из за стола. Он чуть поклонился в сторону Нины Михайловны:

– Спасибо хозяйке за вкусный ужин. Если позволите, я пойду спать. Устал, знаете ли. Разгадывать тайны падающих метеоритов оказывается не так просто. Я уж не буду вас стеснять. Тут, оказывается, есть прекрасный сеновал, – его взгляд, как и глаза враз посуровевшей Анастасии нашли Мержицкого, испуганно втянувшего голову в плечи.

Порозовевшая от горячего чая, приятной беседы, а особенно от последней похвалы Ображенская тут же умчалась за постельными принадлежностями. Совсем скоро охотник лежал на чистой простыне, совсем не укрываясь, хотя на улице был ноябрь. Пожар уже не гнал удушливые клубы дыма над тайгой; теперь сама земля отдавала жар тем немногим живым существам, что уцелели на обширном черном пространстве. Пожелай сейчас Свет взлететь подобно птице, он увидел бы сверху единственное яркое пятно посреди гари – эту заимку. А чувство, рожденное когда-то давно, при первой встрече с тетушкой Зохрой, подсказало ему – эту картину он увидит наяву – не позднее завтрашнего дня.

Тихие шаги и негромкий скрип лестницы он ждал уже давно. Ждал с нетерпением и некоторой боязнью – вдруг Настя не решится. Сам он еще раньше просил прощения за будущие свои (может не только за сегодняшнее!) прегрешения у Весны. И теперь знал, что свободен в своих действиях, и отвечает за них только перед… той, что наконец остановилась рядом. Зашуршала какая-то одежда и девушка, оказавшаяся вдруг совершенно обнаженной, словно выточенной из лунного света, пробивавшегося в маленькое слуховое окно, оказалась в жарких объятиях охотника. Это был уже не тот пылкий юноша, что когда-то жадно впитывал опыт любовных игр с Предводительницей парсов. Нет, Халида – будь она жива – сейчас была бы по-настоящему поражена. Потому что Свет мало того, что помнил абсолютно все из ее уроков; в нем теперь еще жили знания многих поколений многих миров. В том числе и такие, перед которыми бледнели самые откровенные тайны Камасутры.

Настя, конечно же, не знала, что существует такая волшебная страна любви и страсти Ургиляй, но побывала там этой ночью множество раз. А Свет никак не мог насытиться ею; он дарил ей блаженство и сам купался в нем, познавая каждую клеточку тела девушки. Они так и заснули в объятиях, не прикрытые ничем. И даже луна скрылась за тучками – сегодня все вокруг было целомудренней этой пары.

Утро Соколова встретила все-таки в своей постели. Ее туда отнес охотник, скользнувший в комнату скрытней мыши. Но проснулась она с той же улыбкой, с которой провалилась в сон в объятиях любимого человека. Впрочем, в этой улыбке кроме безграничного блаженства была и нотка легкого удивления: «Почему Свет называл ее Весной, когда вокруг опять подступила зима и даже – она увидела в окно – повалил легкий снежок?».

Разбудил ее чей-то восхищенный возглас снаружи. Она накинула на себя ночной халатик и, обернув его вокруг талии, подскочила к окну. А там творилось чудо. Свет кружился на поляне перед домом с мечом в руках. Девушка видела как-то, как сражаются ролевики – смешно и неуклюже. Ее Свет был не таким. Длинный прямой клинок был словно продолжением руки… Нет – всего тела, потому что ни одного лишнего движения сейчас не было в той вязи хитрых бойцовских приемов, которые демонстрировал мастер мечного боя. Он был бос и обнажен по пояс, и словно купался в свежем снегу. Но когда Анастасия перевела взгляд на его босые ноги, непроизвольно задрожав от подступившего озноба, ее сердце захолонуло – сначала от изумления, а потом от дикого восторга. Охотник, который носился по площадке, высоко подпрыгивал на ней, перекатывался голой спиной каждые несколько мгновений, не оставлял на ней ни одного следа! Он словно летал по ней, успевая разить невидимых врагов одного за другим! Вот он остановился, приняв картинно-красивую позу, и Соколова поняла – он увидел ее. И пошел к своему сараю. Теперь на свежем снегу отчетливо отпечатались его следы.

Свет не дошел до сенного сарая и поднял голову кверху. Скоро и Соколова через двойное стекло услышала, как издалека с небес накатывает гром. Это за ними летел вертолет. Когда она выскочила из дома, одетая по-зимнему, ее товарищи уже толпились на крыльце. Бросив взгляд в сторону сарая, она не увидела никого. А на маленькую площадку уже сел огромный вертолет, который никак не мог принадлежать той организации, где фрахтовал транспорт институт профессора Ображенского. В небе барражировало еще несколько вертолетов. Сколько именно, было не понять, поскольку шум доносился и за почерневшими, но устоявшими деревьями, которые окружали заимку.

А из вертолета уже высыпали какие-то военные с короткими автоматами. И первого из них огромная овчарка потащила на поводу в сторону сарая. Сердце девушки заполнила тревога, и она даже не заметила, как рядом остановился какой-то пожилой крепкий мужчина в воинском бушлате с меховым воротником, но без обязательных звезд в петлицах. Впрочем, скоро выяснилось, что их у него должно было быть по три на каждой стороне, и все большие. Это подсказал автоматчик с собакой, выскочивший из сенника очень быстро. И сам он, и пес имели весьма подавленный, даже виноватый вид.

Подскочив к начальнику – а именно этот человек рядом с Анастасией был сейчас главным – кинолог прибрал поближе к себе поводок, оттаскивая собаку, которая сунулась было к Соколовой, и доложил, бросив руку к шапке:

– Никого нет, товарищ полковник.

Тот перевел на него тяжелый взгляд с четверки людей, сбившейся на крыльце, и коротко скомандовал:

– Ищите. Он где-то здесь.

Боец убежал, чтобы присоединиться к остальным, действительно прочесывающим все вокруг вдоль и поперек. А пара самых шустрых заскочила в домик. Следом дернулись профессор с женой, но у двери их встретил еще один боец, который недвусмысленно повел в их сторону стволом какого необычного, никогда невиданного никем из четверки научных работников автомата. И Ображенский отступил; точнее отскочил к полковнику.