Анастасия Фёдорова - Сборник рассказов. Избранное

Из-за угла выпорхнула голограмма девушки. Грациозность и легкость движений восхищала и притягивала взгляд. И он на мгновение забыл, зачем пробегал пальцем по экрану смартфона. Из динамиков запоздало грянула музыка.

В просторном светлом зале для конференций журналисты лениво задавали стандартные вопросы светочам науки. Новые презентации, видеоролики, диаграммы, модели, схемы шли нескончаемой чередой. Мужчина в черном костюме легко вбежал на кафедру, остановился и поправил бабочку на шее. Известный в узких кругах ученый, подающий большие надежды, откашлявшись, восторженно окинул взглядом собравшихся зрителей. Его пальцы сжали кафедру; улыбаясь, наполнил грудь воздухом и…

Молодой человек рассказывал о своем грядущем эксперименте, проекте, о новых возможностях, которые открывались перед искушенным требовательным исследователем. Речь шла об идее создать совершенный объект – гиноид, обладающий аутентичным взглядом на мир. Объект, способный самостоятельно отличить добро от зла, лесть от искренней похвалы, правду от лжи. Способный восхищаться и сострадать.

На мониторе замелькали диаграммы, схемы, появилась виртуальная модель гиноида – симпатичная, пропорционально сложенная девушка. Журналисты оживились, достали диктофоны, блокноты, ноутбуки и приготовились записывать.

– Вопросы, уважаемые. Теперь вы можете задавать вопросы, – сделав глоток воды и поправив очки, обратился к аудитории Салем.

– Журнал «New». Альберт. Какой национальности будет ваш гиноид?

– В данном случае вопрос национальности не имеет значения, но для удобства я создал белую европейскую девушку.

– Сайт «Новости, культура, спорт». Илья. Она будет испытывать чувство холода, будет реагировать на жару, дождь?

– Безусловно. Зимой она обязательно наденет теплую одежду, не беспокойтесь. Она не будет разгуливать в —30 в летнем платье.

Зал дружно рассмеялся.

– Ну же, еще вопросы!

– Журнал «Новые технологии», Алекса. Что касается ее интимной жизни?

– Ха-ха-ха, о, нет. Я создаю робота не для секс-услуг. Этот вопрос вы можете задать моему японскому коллеге.

– Но вы заявили, что она – гиноид, а не бесполое существо, значит, что-то она должна будет делать с точки зрения полового признака?

– Какая Вы неуемная. Да, она будет олицетворять женское начало в моей лаборатории, будет эмоционально воспринимать мир с точки зрения именно женщины, а не мужчины. Следующий!

– Каким образом вы собираетесь заставить робота оценить все самостоятельно?

– Я буду применять разные способы и методики, тесты. Сейчас, к сожалению, я не могу более подробно рассказать вам обо всем. Вы же меня понимаете, это моя тайна, – ученый загадочно улыбнулся.

– А что касается теста Тьюринга? Он будет применен?

– В данном случае в тесте Тьюринга, как в доказательстве того, что мы имеем дело с человеком, а не разумным роботом, нет. Я ставлю целью доказать, что именно робот, отличающийся от нас, способен адекватно оценить предлагаемую ситуацию и сделать требуемый вывод.

– Какой же?

– Об этом вы узнаете из моей работы.

Еще несколько несущественных вопросов были заданы, и время выступления ученого подошло к концу. По окончании Салем остался разочарован.

«Ну ничего, – говорил он себе, – дождусь первых результатов эксперимента».

Одинокая утка описала над озером круг, мечась в поисках своего гнезда, но, не найдя его в который раз, опустилась на водную гладь. Капризный ветер, забавляясь, то перебирал невидимыми пальцами осоку по берегам, то беспокоил подвижное зеркало, безуспешно ища в нем свое отражение. Пронзительную синеву неба затянули мрачные тяжелые тучи. Поверхность озера зарябила. Утка, почуяв беду, укрылась на берегу в камышах. Подул сильный ветер. Заволновалась осота, задергались листья ивы, задрожало озеро. Любопытные глаза всматривались из толщи воды в исчезающие за тучами солнечные лучи. Рот подводного обитателя широко раскрылся, желая проглотить их, словно это может их спасти. Вдруг перед его носом неожиданно мелькнуло извивающееся лакомое тельце. Инстинкты охотника сработали молниеносно. Тело бросилось вперед, и скользкий горе-охотник затрепетал всем телом в цепких пальцах рыбака.

– Нам пора! Хватит развлекаться, – раздался голос из-за спины.

– Подписали накладную?

– Да, документы в порядке. Поехали.

Сом, извиваясь, выскользнул из ослабших, отвлеченных рук и беспрепятственно плюхнулся в свою стихию.

Коробки с материалом, необходимым для проведения эксперимента, загружены в лабораторию. Последовал опоздавший окрик: «Увидимся через полгода!». Улыбка исследователя мелькнула и скрылась за закрывающейся дверью. Салем удовлетворенно потер руки и быстрым шагом направился в лабораторию.

С момента начала эксперимента прошло два года. Первая модель была подготовлена и с минуты на минуту ожидала тестового запуска. Салем нажал кнопку на золотистой шее девушки. Колкие мурашки легко куснули за пальцы, перекинулись на кисти, с азартом устремились вверх по руке и, слившись с собратьями, взмывшими на встречу друг другу, достигли губ; вспыхнули в платиново-серых глазах из-под темной волны волос.

– Здравствуй, А-316. Я Салем. Ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь?

– А-316 готова, активация прошла успешно. Я вижу и слышу тебя, – мелодичные вибрации достигли его слуха. – Какие будут пожелания, Салем?

Гладкий бархат ее кожи холодил пальцы, аромат нового пластика забрался в ноздри и щекотал изнутри острой кисточкой; шелковые волосы обвили руку. Притянув ее к себе, ученый с нетерпением прощупал взглядом немигающие глаза.

– Надо бы добавить эмоций, – вздохнул он, оторвавшись от новой модели. – Что ж, сейчас я включу музыку, покажи мне, как ты ее чувствуешь. Как ты воспринимаешь ее. Ты поняла меня?

– Да, Салем, – ответила гиноид, и, повернувшись к нему спиной, изящно прошла на середину комнаты испытаний.

– Совершенство, – улыбнулся он.

Синевато-черные волны расплескались по белому мрамору плечей. Поясок, несколько кожаных полосок, короткие сапоги и перчатки. Искра вспыхнула во взгляде молодого человека. Нарастающая музыка вплеталась в плавные покачивания бедер. Белоснежная пена, почуяв свободу, бросилась навстречу стально-синему небу. Заволновалась морская гладь, завидуя ее легкости. Волны бились о берег, обнажая бледную золотистость островков. Вихрь закружился по побережью, взмывал, падал, снова взмывал, затягивая время, искажая пространство, перемалывая и выбрасывая наружу птиц, имевших наглость попасть в его власть. Графитово-черные волны накатывали и разбивались вместе с ними. Мощные удары сердца Салема гнали по венам багровую реку, сжимающую тело плотными горячими кольцами. Запах разогретого пластика ворвался в ноздри, возводя тонкую грань между реальностью и его фантазией, охлаждая пылкость возбуждения.