Эдгар Берроуз - Карсон Венерианский

Страх, который теперь владел мной, был беспокойством за сохранность моего воздушного корабля. Найду ли я его там, где оставил? Что, если какой-нибудь рыбак обнаружил его? Мне пришла на ум дюжина причин, по которым я не найду его вовсе, или обнаружу поврежденным, пока я вытаскивал мою лодочку из воды и торопливо направился через весь остров к тому месту, где привязал энотар. Наконец я увидел в ночи его очертания. Вот я уже и рядом с кораблем. Вместе с облегчением пришла реакция после нервного напряжения, и я почувствовал внезапную слабость, когда понял, что корабль в том же состоянии, в каком я оставил его.

Я отвязал веревки и забросил их на заднее сиденье в кабину, затем выехал на открытый луг, который занимал большую часть острова. Мгновением позже я был уже в воздухе и направлялся прямиком в Санару. Пролетая мимо, я увидел свет в доме Лодаса. Через миг огни Амлота показались справа от меня. После этого я не видел признаков жизни до тех пор, пока подо мной не замелькали огни лагеря Зани. И вот впереди я увидел сияние огней Санары. Там была моя Дуари! Через несколько минут я вновь буду держать ее в своих объятиях.

Я постарался прибавить скорость, но только обнаружил, что и так лечу на максимальной скорости с самого Амлота, не замечая этого. Я показал хорошее время на этой дистанции. Я покинул казармы Зани и направился к набережной в двадцатом часу, а сейчас шел двадцать шестой. За шесть амторианских часов, что равняется четырем земным, я совершил побег из Амлота, проплыл примерно десять миль вдоль берега, и почти долетел до Санары. Пресловутый небольшой шторм помог мне, и легкая лодка, по существу, пролетела всю дорогу.

Я приблизился к Санаре без огней и на большой высоте. Затем я спустился по спирали вниз прямиком над летным полем, которым пользовался раньше. Я знал на нем каждый бугорок и впадину, столько раз я садился на него и взлетал. Благодаря бесшумному мотору я спустился тихо, как падающий лист, и подъехал к ангару, который велел построить для меня Мьюзо. Поле было пустынно. В столь поздний час в этом районе на улицах мало людей, и я надеялся, что никто не заметил моего корабля и посадки. Такова была моя цель, ибо я хотел увидеться с Дуари и Таманом раньше, чем буду говорить с кем-либо еще.

Я остался в летном шлеме, чтобы скрыть мою стрижку Зани, понадеялся, что никто не обратит внимания на мою одежду Зани, и направился пешком в направлении дворца Тамана. Когда я приблизился, то увидел, что дворец Мьюзо напротив сверкает тысячей огней. Множество ганторов в великолепной упряжи стояли в терпеливом ожидании по обе стороны авеню. Изнутри дворца летели в ночь обрывки музыки. Доносился гул множества голосов. Очевидно, Мьюзо давал прием.

Один из стражей перед дворцом Тамана преградил мне путь, когда я подошел ко входу.

— Эй ты, что тебе нужно? — потребовал он.

По-моему, если человека поставили сторожить дверь в любом уголке Вселенной, с ним что-то происходит. Непомерная ответственность такого космического назначения, похоже, снимает с него всякую обязанность хороших манер. Я редко встречался с исключениями. Когда кто-то оказывается неожиданным исключением, этого человека немедленно переводят на другое место.

— Я хочу войти, — сказал я. — Я — Карсон Венерианский.

Парень отшатнулся, как будто увидел привидение. Я думаю, он сначала решил, что так оно и есть.

— Карсон Венерианский! — воскликнул он. — Мы думали, что ты мертв. Мьюзо объявил траур по тебе. Ты должен быть мертв!

— Я жив, и я хочу войти и увидеться со своей женой и Таманом.

— Их здесь нет, — сказал он.

— Где они?

— Напротив.

При этих словах он отвел в сторону взгляд, или это было только мое воображение?

— Тогда я пойду напротив, — сказал я.

— Не думаю, что Мьюзо будет рад тебя видеть, — высказал свое мнение страж.

Но я уже ушел, и он не сделал попытки задержать меня.

Во дворце Мьюзо меня снова остановил страж. Он не поверил, что я Карсон Венерианский, и собирался отправить меня в тюрьму. Но я в конце концов при помощи небольшого подкупа убедил его позвать офицера. Офицера, который пришел, я хорошо знал и питал к нему симпатию. Несколько раз я брал его с собой в воздух, и мы были хорошими друзьями. Когда он узнал себя, видно было, что он испытывает неловкость. Я успокаивающе положил ему руку на плечо.

— Пожалуйста, не переживай, — успокоил я его. — Я уже слышал. Я успел вовремя?

— Благодарение судьбе, да, — ответил он. — Это должно было быть объявлено сегодня в двадцать седьмом часу. Уже почти время.

— Могу ли я войти? — спросил я из чистой вежливости, ибо я был полон решимости войти, даже если бы для этого мне пришлось кого-нибудь убить.

— Я буду последним человеком, который станет тебя останавливать, — сказал он, — даже если поплачусь за это головой.

— Благодарю, — сказал я и взбежал по широкой лестнице за украшенным главным входом.

Из центрального коридора мне был виден внизу огромный тронный зал. Он был заполнен аристократами Санары. Я знал — что бы заслуживающее внимания ни происходило во дворце, оно будет происходить здесь, так что я поспешил к двери в зал. Над головами собравшихся я видел Мьюзо, стоящего на возвышении у трона. Он держал речь.

— Джонг, — говорил он, — должен показать свою женщину всем, чтобы все знали, кого следует почитать своей ваджонг. У меня не было женщины, и вот я решил оказать эту честь той, чей муж отдал свою жизнь ради Корвы и меня. Это высшая награда, которой я могу почтить его память.

Я проталкивался через толпу, работая локтями, наступая на ноги, под аккомпанемент недовольного ворчания. Наконец меня схватил за руку офицер и развернул лицом к себе. Когда он увидел, кто я, его глаза расширились. Затем губы его искривились в улыбке, он отпустил мою руку и подтолкнул вперед. Когда я выбрался из толпы к возвышению, то увидел Дуари, сидящую на низкой скамье, взгляд ее был устремлен прямо перед собой, прекрасная гордая головка не склонилась. По бокам от нее сидели гвардейцы джонга. По-видимому, это было единственной причиной, державшей ее здесь.

— А теперь, — сказал Мьюзо, — найдется ли хоть один человек, который скажет, что я не могу сделать Дуари, джанджонг Вепайи, своей королевой?

— Да, — громко сказал я, выступив вперед.

Дуари быстро глянула на меня и, прежде чем охранники успели помешать ей, она спрыгнула вниз и бросилась в мои объятия.

Мьюзо замер с открытым ртом, как побитый. Если еще применима поговорка, что из кого-то выпустили воздух, то это о нем. Он оказался в ситуации, с которой никак не мог справиться. Задача, не имеющая решения. Наконец, он выдавил из себя слабую улыбку.

— Я полагал, что ты мертв, — сказал он. — Вот поистине счастливое событие.