Алексей Иващенко - Война внутри

– Да не его. Меня сначала почини, в левой – цикада, можешь потом себе оставить – как плату.

Вместе они сбрасывают человека с раненой ногой в угол, и Клизмач семенит за баночкой тухлого мяса ментотаракана. Выманить цикаду не так и сложно, главное – не перестараться. Монета считает, что его руки – это не то, чем можно спокойно разбрасываться. Потом перерождаться и новые печати у Тофу покупать – всё влетит в копеечку. Монета достаёт дезактиватор, смачивает тряпку и одной рукой тщательно проходится по своему обмундированию. Снимает хамелеонку, армейский бронежилет с накладками на плечи и сдвигает комбинезон до пояса, оставаясь в небольшой системе трубок с нюхачом, прижатым к телу. Клизмач делает надрез на руке в месте цикады, плотно прикладывая туда банку. Скользкая капля вылезает из раны, шевеля вместо ножек множеством крошечных человеческих пальцев. Клизмач захлопывает сосуд, отставляет и начинает заниматься открывшейся дыркой. Зашив края, Клизмач отходит за бинтом. Монета смотрит на неприглядно стянутое отверстие в стежках, трогает красный край.

– Не лезь, куда не просят. – Возвратившись, Клизмач заканчивает перевязку. Руку дёргает тупой болью. Закончив с Монетой, Клизмач принимается за принесённого.

В сумке у Монеты ещё полбанки спиртного, но двигаться сил не хватает, накатывает «отходняк». Это чувство знают все археологи – оно неизменно превращает в кисель твоё тело и мозги после недель, проведённых в Красных Песках под руку с инородными ужасами, – когда всё заканчивается и ты наконец-то понимаешь, что снова жив и можешь нюхать весь этот гадюшник. У Клизмача даже есть теория, что все искатели подсаживаются на это чувство и потом не могут покинуть из-за него Порт.

Монета, обнявшийся с рукой и впавший в ступор, пропускает весь процесс того, как тучный врач колдует над вторым пациентом.

Приблизительно через час хозяин хибарки присаживается рядом с Монетой, глотает из грязной глиняной бутылки и протягивает её гостю.

– Будешь? Глотни, не помешает. – Монета со стеклянными глазами присасывается к посудине и закашливается.

– Всё удивляюсь, как ты можешь сосать такую кислоту. – Монета вытирает слезинки с глаз. Всё-таки дрянь помогает прийти в себя – от такой даже парализованный затанцует. Клизмач довольно хмыкает. Он гордится тем, какую гадость способен пить его закалённый организм.

– Ты лучше скажи, нарыл ли что-то новенькое?

– Да. – Тяжело вздыхая, Монета делает паузу, давая время огню спуститься по своему желудку, и продолжает с лёгким энтузиазмом в голосе: – Думаю, тебе понравится. Я прошёлся от того места на восток. Шесть дней топал. Пока не увидел вот это. – Монета с трудом поднимает комбинезон и залезает в нагрудный карман, выуживая оттуда аккуратный кусок промасленной бумаги. Протягивает его Клизмачу. Врач осторожно разворачивает – внутри гравированный элемент шлема, науш. Не несущий ценности хлам. Для обычных обывателей. Но у Монеты с Клизмачом другое мнение и одна общая тайна.

– Легион Вас то-са. Всё сходится. – Клизмач вертит в руках науш. Говорить не о чем. – Я лучше спрячу это у себя. Пошли глянем. – Врач безжалостно поднимается и потягивается своим полным телом. Смотрит на вяло карабкающегося вверх Монету и помогает ему подняться. Всё-таки старик не так и плох. Для Порта – так вообще святой. Монета на всякий случай ещё раз бросает взгляд на тело принесённого им человека – судя по всему, тому сейчас не до них – и ковыляет за пожилым приятелем.

Завешенная тряпьём, третьей комнатка является лишь условно. А по вони – ещё и даёт сто очков вперёд. Монета считает, что этот смрад охраняет хлам Клизмача надёжней вечно спящего Хомяка. Чем тот и занимается в данный момент. Даже самый последний вор в своём уме не полезет сюда – если ему и хватит снаряжения пробыть тут достаточно долго, то после всё равно найти такого полоумного не составит большой сложности. Единственным во всей Вселенной, по мнению Монеты, кто может переносить эту вонь стоически, является Хомяк, чем и заслуживает непоколебимое уважение. Вон, дрыхнет, как всегда, зараза, всё нипочём. Клизмач когда-то спас Хомяка от множественной смерти. Выкупил, поставил на ноги. Не по доброте душевной – оставил себе парня вечным охранником. Стрелять Хомяк умеет отлично. (Чего только на Пески полез? Тут это умение не в числе первых.) Хомяк на самом деле и не против – денег особо у него никогда не водилось, зато теперь сыт и крыша над головой. Мотаться никуда не нужно – сидишь в хибаре, вот и всё. Комфорт, вернее, отсутствие дискомфорта Хомяк ценит больше всего. А ещё Хомяк мечтает о подвигах, валяясь в бздящей землянке Клизмача с налитыми сумасшедшими глазами.

Посередине второй комнаты стоит стол. Хлам, живущий на столе, отправляется на пол, снесённый руками Клизмача. Пальцы врача осторожно пробегают под столом, пытаясь угадать скрытое в чреве ссохшегося куска мёртвого дерева. Щелчок, и Монета бережно тянет на себя кусок крышки.

Карта Красных Песков с кучей мельчайших корявых надписей, прицепленных клочков исписанной бумаги и просто переделанных фрагментов загадочно отражается в двух парах глаз. Люди с гордостью молчат. Насладившись, Клизмач протягивает Монете малюсенький карандаш, источенный с двух сторон. Бледный археолог наклоняется над открывшимся холстом, болезненно прижимая раненую руку.

– Смотри, тут и тут мы несколько ошибались. Тут многоэтажка идёт чуть севернее, вот так, перерисуй потом, хорошо? Вот тут радиации – ложкой накладывай, вот тут химическое озеро. Тут я пробовал сунуться, сплошные духовки и фосфорные бомбы неразорвавшиеся, мерзости всякой уйма, короче, не полез, ясно и так. Тут их и накрыли, я даже видел куски «джунглей». – Карандаш Монеты устало путешествует по разрисованному куску плотной кожи, нанося новые отрывки. – Видел столбы – тут и тут. А тут я видел Жадность (Клизмач присвистывает), обойти нереально, нужно отвлекать. Холм великана, так и так, тут песок застывает, как от жара, идти – просто сказка, тут песок снова начинается, тут кратер, отличный, копал там дней пять, всё в кошмарном состоянии, и такая эмблемка, – Монета стучит в науш своим карандашиком, – встречается так часто, как блохи на башке Хомяка.

– М-да… – протягивает врач. Монета находит в себе силы самодовольно улыбнуться. – Тебе бы время, ты б и Господу в зад залез, везучий прохвост. Знаешь, я тут припоминаю, кратер-то каких размеров был?

– Такого я ещё не видел.

– Отлично, просто отлично! Против Вас то-са стояло всего около десятка ангелов…

– А поддержкой не пожертвуешь! – Усталые глаза Монеты нервно загораются. – Значит, осталось поглядеть, кто там из них такую штуку мог грохнуть! Может, из боевых у них всего пару и было?