Михаил Ахманов - Бойцы Данвейта

Возможно, подумал Вальдес и шагнул в лифт.

КОНТУРНЫЙ ПРИВОД (КОНТУРНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ). Универсальный способ перемещения в галактическом пространстве на межзвездные дистанции. Термин «контурный» отражает тот факт, что при подобном перемещении искажается контур Вселенной. Чтобы достигнуть нужной точки, корабль погружается в Лимб и «выныривает» затем в реальное пространство – процесс, который может быть описан как локальное искажение пространственно-временного континуума.

Астрофизические основы явления см. в классических трудах Школы Нелинейной Динамики (Массачусетс, 2095–2118 гг. ) и Петербургской группы теории хаоса (2098–2109 гг. ); популярное изложение делалось неоднократно (Вернер «Путешествие через изнанку Вселенной»; Тихий и Пиркс «Первые звездные экспедиции»; Гримальди «Упорядоченный хаос» и др. ).

Конструктивное оформление контурного двигателя у различных галактических цивилизаций достаточно единообразно и включает разгонную шахту (колодец) и генератор, черпающий энергию из Лимба. Переход в Лимб возможен лишь при значительных энергозатратах и создании в разгонной шахте особого поля, чья линейная протяженность пропорциональна массе корабля. По этой причине у крупных транспортов шахта может достигать километровой и большей длины. Несмотря на принципиальное подобие контурных приводов, между ними имеются различия, связанные с типом генератора, длиной разгонной шахты и напряженностью создаваемого в ней поля (считается, что наиболее совершенный и в то же время миниатюрный двигатель создан лоона эо). Отметим также, что навигация в Лимбе весьма сложна и зависит от мощности вычислительных средств, уровня навигационных программ и искусства пилотов.

Контурный привод не был изобретен какой-либо расой, существующей в данный момент. Считается, что это один из артефактов даскинов, оставленный ими в наследство современным галактическим цивилизациям.

На Землю контурный привод попал в 2088 г. вместе с гигантским звездолетом бино фаата. Изучение останков этого корабля позволило создать первый вариант двигателя, который был значительно усовершенствован за два последующих века.

Источники информации: перечисленные выше специальные и популярные труды.

Нельзя сказать, что ложементы, предназначенные для дроми, были слишком тесными – Птурс, весивший побольше центнера, залезал в свою дыру с трудом, но для людей худощавых, вроде Кро и Вальдеса, это, на первый взгляд, проблемы не составляло. Теснота, однако, ощущалась, так как мясистые части у дроми были не в тех местах, где у нормального человека находятся живот и ягодицы. По этой причине влезть в ложемент в боевом скафандре было невозможно. Если б кто-нибудь проделал этот фокус, то без лазера не выбрался – тут пришлось бы резать или пульт, или пилота.

К десантникам это не относилось. Три десантника, Керр, Оношко и Фархад, сидели в кубрике в скафандрах и с полным вооружением: па левом плече – огнемет, на правом – ракетный блок, в гребне шлема – лазер, а под руками – фризер-автоматы. Вся амуниция не земная, а местного производства, и потому не очень громоздкая. Что до самих десантников, то их набрали с кораблей, оставшихся на базе, и все они были людьми надежными и опытными, из тех бойцов, что одного врага кончают, а трех на мушке держат. Они едва поместились в кубрике, так что приданного «Ланселоту» УБРа пришлось уложить в пилотском отсеке, прямо над шлюзом. По диспозиции ему полагалось первым ринуться в атаку; дальше шли десантники, тяжелая пехота, а в арьергарде, на манер легкой пехоты – Вальдес со своими стрелками. Конечно, ежели им улыбнется удача, если они не сгорят, не рассеются прахом, а окажутся в крепости, где дело дойдет до рукопашной.

В данный момент бейри Вальдеса и сотня других кораблей играли роль приманки. Эта передовая группа, которой командовал Жакоб, кружилась хороводом вокруг крепости, поливая ее снарядами. Били по длинному пестику с разгонной шахтой, по широкому краю ступки с причальными портами, по орудийным башням и локаторам, по антеннам наведения, по огромным кольцам гравидвижков. Палили яростно с энтузиазмом, но без большого толка – защитный барьер окутывал Крысятник непроницаемой пеленой. На тактическом экране «Ланселота» он был ясно виден – ровное голубоватое мерцание, в котором тысячами алых вспышек разрывались снаряды. Экипаж Вальдеса не стрелял, берег боезапас; их бейри, вместе с «Летучим Голландцем» и «Тремя Мушкетёрами», прятался за строем соратников. Они держались у дальней оконечности пестика, где огромный цилиндр открывался в пустоту зияющей черной дырой.

– Пошли на пятый оборот, – раздался в рубке голос Жакоба.

Вальдес взглянул на таймер внизу экрана. Группа крутилась у Крысятника уже тринадцать с четвертью минут, крепость плевала плазмой, все батареи вели сражение, плотность огня была не меньше, чем в солнечной короне. Тринадцать минут достаточно, чтобы дроми очухались и решили, как прищучить наглецов. Конечно, сотня бейри – крупное соединение, но в Крысятнике есть дредноуты, не считая малых кораблей. Выпустить эту армаду в пространство, обойти патрульных, прижать к защитному полю станции и испепелить: с одной стороны – батареи Крысятника, с другой – корабельные орудия. Тут никакой маневр не спасет! Вальдес так бы и сделал, не размышляя столько времени, но дроми тугодумы. Хотя, с другой стороны…

– На шестой раз пошли, – раздалось из коммутатора.

– «Ланселот», есть информация о потерях? – спросил Вальдес.

– Без потерь, Защитник. Люди Земли – отважные и умелые пилоты. – Корабль сделал паузу, потом добавил: – Доблесть тем отраднее, чем больших трудов она стоит [17] Laetiusest, quotiesmagnosibiconstathonestum – Доблесть тем отраднее, чем больших трудов она стоит сама по себе (лат.). .

Вальдес подозрительно уставился на своих стрелков.

– Чья работа, камерады?

– Не моя, – буркнул Птурс, дергая туда-сюда стволы своей пушки. – Я ему только старые анекдоты рассказываю. Про генерала и ефрейтора, да про Василия Ивановича с Петькой и Анкой-пулеметчицей.

Кро загадочно усмехнулся:

– Не все же ему слушать твой русский фольклор… Чтобы в нем пробудилась и расцвела душа, необходима более древняя мудрость. Sermo datur cunctis, animi sapientia paucis [18] Дар речи дан всем, душевная мудрость – немногим (лат.). .

Птурс хмыкнул:

– Это ты о чем, Вождь? Какая-то пословица навахо?

– Нет. Навахо говорят иначе: в воробьином гнезде соколу крылья не расправить.

Вероятно, намек на воробья показался Птурсу обидным. Он насупил брови, почесал в затылке и уже раскрыл рот, как в отсеке загрохотало: