Михаил Ахманов - Бойцы Данвейта

– Внимание всем кораблям! Они сейчас отчалят! Мы выманили их!

Пальцы Вальдеса в когтистых наконечниках слегка шевельнулись. На тактическом экране по-прежнему бежала под ними ребристая поверхность гигантской трубы, мерцало защитное поле, и кололи глаза алые вспышки снарядов. На правом орудийном мониторе виднелась часть широкого обода ступки, распахнутые порты и остроконечные мощные клювы готовых стартовать дредноутов. На мониторе левого стрелка бок о бок с «Ланселотом» висел «Летучий Голландец», а за ним, отставая на корпус, маячила изящная стрела «Трех Мушкетеров».

– Ивар, – сказал Вальдес, – это ведущий. Ты отстаешь.

Он собирался добавить, что «Мушкетерам» нужно продвинуться вперед, но не успел. Голубое мерцание померкло, корабли врага рванулись из шлюзов, стремительно набирая скорость, и время побежало вперед с невероятной, просто немыслимой быстротой. Вальдес уже не видел изображения на экранах, а будто проник в их глубину, наблюдая извне свой корабль, оба ведомых бейри и остальные корабли эскадры, гигантскую космическую цитадель, заслонившую россыпи звезд, и вражеские дредноуты, идущие в атаку. Эта картина воспринималась им со всех сторон. не с единой точки зрения, а по крайней мере с Десяти, будто бы у него появился десяток глаз, разбросанных тут и там в пространстве. Он не успел удивиться этому – темп, с которым бежало время, не Давал такой возможности. Его корабль, подчиняясь движению пальцев, обогнул ребристую трубу и развернулся, нацелившись в темное круглое отверстие шахты. «Летучий Голландец» не отставал, держался рядом, но «Три Мушкетера» были где-то за кормой. Компьютер в голове Вальдеса, соразмерявший время, расстояния и скорости, бил тревогу: задержка с маневром означала гибель.

Преодолеть зону защитного поля и сделать это с максимальной быстротой… потом сбросить скорость… несколько километров трубы – слишком малая дистанция для космического корабля… сбросить скорость, иначе он врежется в проклятый генератор… сбросить, и тут же открыть огонь… потом – зависнуть в камере генератора… Три-четыре секунды на весь маневр…

Гигантский зев разгонной шахты открылся перед ним, зарокотали гасившие скорость движки, пронзительно и тонко взвыли гравикомпенсаторы. Он мчался в трубе контурного привода, перемещавшего станцию среди звезд, но сейчас безжизненного, как пересохший колодец. Какой-то из десятка глаз Вальдеса зафиксировал всплеск голубого сияния и ослепительную вспышку на границе поля. «Три Мушкетера» исчезли, но «Летучий Голландец» – хвала удаче Глеба! – находился рядом, чуть ниже и правее – свет прожекторов «Ланселота» скользил по его блестящему корпусу. Облегченный вздох и шепот: «Успели… » Успели, но не все, машинально отметил Вальдес и выкрикнул:

– Огонь!

Снаряды, более быстрые, чем корабли, умчались в темноту. В сиянии прожекторов и вспышках пламени «Ланселот» и «Голландец» неслись в разгонной шахте, в колодце из многих слоев брони и керамики, что отделяли их от пустоты. Связь с Жакобом была потеряна, сигналы кораблей сюда не доходили, однако Вальдес по-прежнему обозревал внешнее пространство, не удивляясь и пытаясь разобраться с этим странным феноменом. Он видел, как снова гаснет защитное поле, и это значило, что их снаряды поразили цель; видел, как идут в атаку дроми, пытаясь окружить флотилию Жакоба, как вспыхивают в струях плазмы корабли и расплываются багровым облаком; видел, как выходят из скачка две боевые группировки: первую вел «Рамсес» Ришара, вторую – «Митридат» Бакуриани. Тридцать шесть штурмовиков, более тысячи бейри… Сейчас начнется мясорубка, мелькнула мысль, и тут же тонкий голос «Ланселота» ворвался в сознание:

– Впереди препятствие, Защитник. Отсчет в земных мерах: два километра… полтора… один километр… пятьсот метров… четыреста… триста… двести… сто…

Пальцы Вальдеса резко сжались, и тут же завыли компенсаторы, предохраняя хрупкую человеческую плоть. Этот вой не походил на сигналы тревоги, сопровождавшиеся световыми эффектами; он был пронзительным и печальным, словно похоронная мелодия. На секунду-другую Вальдес замер в неподвижности, сбрасывая напряжение и борясь с подступившей к горлу тошнотой. Картина схватки, что развернулась вокруг цитадели, медленно таяла в сознании. Была ли она реальностью или игрой воображения?.. Этого он не знал.

– Первый ведомый – ведущему, – раздался в рубке голос Прохорова. – Что с Иваром, Сергей?

– Он не успел, – хрипло отозвался Вальдес. – Поле включилось раньше. Они сгорели на его границе.

Молчание.

– Хорошая смерть, мгновенная, – пробормотал Птурс. – Мягкая посадка.

– Да будут милостивы к ним Владыки Пустоты К Ивару, Хайнсу и Хлебникову, – подхватил Прохоров. – Наши действия, ведущий?

– Согласно плана. Выпускаем роботов, оцениваем обстановку, облачаемся в скафандры, рапортуем Адмиралу и выходим.

– Понял. Выполняю.

Прохоров отключился. Кро уже покинул ложемент и, шагнув к оружейному сейфу, прилаживал вместо обычного протеза боевой. Птурс, ворча и проклиная тесноту, выбирался из своей дыры. Места в рубке было всего ничего, и «Ланселот», дождавшись команды Вальдеса, раскрыл нижний шлюз и выпустил робота. Вторая полусфера отделилась от корпуса «Летучего Голландца». УБРы зависли в воздухе, осмотрелись и, не обнаружив никакой опасности, двинулись в обход, передавая изображение на мониторы стрелков. Обзорный экран фиксировал картину перед кораблем: огромная камера, стены которой тонули в тенях, и массивный черный многогранник в ее центре, закрепленный на десятках мощных распорок, тянувшихся к стенам, потолку и полу. Поверхность многогранника – несомненно, генератора – зияла сотнями отверстий, а часть колонн, что поддерживали его, была перебита в нескольких местах. На полу валялись обломки темного стекловидного материала, кабели метровой толщины, изрешеченные снарядами, провисли, и, возможно, вся конструкция могла рухнуть в любой момент.

– Крепко разделали. Как бог черепаху! – донеслось из коммутатора. Говорили на русском, но не Прохоров, а кто-то из его команды, Акимов или Зарифов. Экипаж на «Голландце» был российский, Прохоров и Акимов – москвичи, Зарифов – башкир из Уфы.

В рубку, услышав русскую речь, просунулся Оношко, огляделся, закатил глаза и спросил:

– Мы на месте, командир? И мы еще живы?

– На месте и живы, – подтвердил Вальдес, натягивая скафандр. – У вас все нормально? Готовы к высадке?

– В десанте говорят: если жив, значит, боеспособен и ко всему готов, – заметил Оношко.

Вальдес сунул руки в боевые перчатки и повернулся к пульту. УБРы закончили обход. Сейчас они находились позади генератора, где в стенах темнело несколько больших прямоугольных щелей энерговодов, питающих гравитаторы на ободе ступки. Распорки здесь уцелели, пол был засыпан мелкой крошкой, сверкавшей в лучах прожекторов осколками обсидиана. Убедившись, что никакой угрозы нет, Вальдес произнес: