Сергей Сухинов - Новые пирамиды Земли

Неожиданная мысль потрясла Катю: да он же попросту любовался окрестностями! А любоваться было чем. Дед как-то ей рассказывал, что сюда, в Знаменки, некогда приезжал сам Великий и Ужасный Вождь. Он поднимался на Катюхину гору, что находится в конце села, напротив места, где Истра впадает в Москва-реку, и часами любовался типично русской панорамой. Оттуда, с Катюхиной горы, были видны сразу три церкви, в том числе и знаменитый храм в Уборах. Якобы вождь всех народов говорил, будто красивей места нет нигде на свете, и эти его слова спасли три древних храма от разрушения… А еще раньше на эту гору вроде бы любила подниматься императрица Екатерина Вторая, в честь которой холм и получил свое название.

Но это было давно, очень давно. Катя прожила в этих местах почти шесть лет, но ей даже в голову не приходило подняться на Катюхину гору, или хотя бы просто выйти на поле возле Москва-реки, чтобы полюбоваться окрестностями, так это делал незнакомец.

Почему-то сердце Кати вдруг сильно забилось. Ей вдруг показалось, что тот странный человек на холме сыграет важную роль в ее пустой и никчемной жизни.

Илья старался. Он излучал невероятное радушие, старался выглядеть веселым, радушным, щедрым до глупости хозяином. Играть такое было очень непросто, поскольку «золотая рота» оправдывала самые худшие слухи. Пьяные, окурившиеся, наглые сосунки набросились на его усадьбу, словно туча саранчи. Бесстыжие девки тотчас посбрасывали с себя остатки одежды, и с разбегу попрыгали в бассейн (хорошо, что он с утра велел подогреть воду!) Воздух огласили дикий визг и отборный девичий мат. Парни же не стали утруждать себя раздеванием (да и вряд ли бы они могли бы себя что-то снять в таком состоянии), а попросту попрыгали в бассейн, подняв тучи брызг. Девицы отреагировали на это дружным хохотом.

Циркачи разбрелись по саду, вскоре со всех сторон послышался треск веток. Год был яблочным, все деревья обильно плодоносили, в первый раз за все шесть лет существования усадьбы. Земля была усеяна опавшими плодами, и садовник просто не успевал их собирать и раздаривать деревенским детишкам (так настояла сердобольная Катя). Но циркачи, вместо того, чтобы нагнуться за спелыми яблоками, стали карабкаться на деревья, демонстрируя свою ловкость. Один тип в пестром костюме даже забрался на крышу гаража и, стоя на одной руке, стал вертеть ногами обручи.

Димуля с понимающей улыбкой следил за реакцией хозяина.

– Что, жалко? – вкрадчиво спросил он.

Илья вздрогнул, мотнул головой и выдавил из себя вымученную улыбку:

– Ну что вы, Дмитрий… Я так рад вашему визиту!

Младший вдруг обнял его, больно ущипнул за задницу и, горячо дыхнув в ухо спиртным духом, громко прошептал:

– Ты скоро еще не так обрадуешься, чертов банкир. Сегодня я в хорошей форме, но в дурном настроении. Знаешь, почему?

– Нет, – судорожно сглотнув, ответил Илья и мысленно обругал Пиявка. Этот сучий сын мог бы его предупредить!

Отпрянув, Димуля вздохнул и печально уронил голову на грудь.

– Меня забривают, – мрачно заявил он.

Илья изумился.

– Что? В армию?!

Младший расхохотался и панибратски постучал банкира пальцем по лбу.

– Дерево, – сообщил он. – Дуб. А еще финансист, мать твою! Конечно, не в армию. В Кембридж, чтобы ему гореть в адском огне! Или в Оксфорд, точно не помню. Короче, папахен указал мне перстом на туманный Альбион, а мамахен сначала ударилась в слезы, а потом купила мне особняк рядом с этим то ли Кембриджом, то ли Оксфордом. Балует младшенького, старушка! Я же у них поздний ребенок, чуть не скопытился при родах, меня жалеть, нежить и холить надобно. А они меня пихают в эту гавеную Англию, словно сына какого-нибудь торгаша! Ну я их порадую на всю катушку, такого научусь в Англии, что они еще пожалеют… А сегодня у меня скорбный день прощания с гражданкой. Понял, банкир?

Последние слова прозвучали весьма угрожающе, и у Ильи тревожно сжалось сердце. «Проклятый Пиявк! – мрачно подумал он. – Ради своего разлюбезного Вольги подставил меня по полной программе. Представляю, как этот извращенный подонок захочет отметить день окончание своей прыщавой свободы! Как бы мой особняк не разнес, сука патлатая. А еще мои гости – что они подумают?.. Черт, куда же я вляпался?»

Сын Иванова-Иванова словно бы прочитал его мысли. Дружески обняв хозяина усадьбы, он ласково сказал:

– Не боись банкир, может, и обойдется… Вчера моя «золотая рота» чуток перебрала на даче у одного министра. Ну, мы малость пошалили, кое-что у этого подонка спалили, а потом кое-кому набили морду, и все такое. Так что притомились. А ты не теряй время, собирай своих джипников, пока я еще не вошел в загул. Вы же чего-то у меня хотите выпросить, верно? Ну так выпрашивайте, пока я добрый!

Илья встрепенулся. Он махнул рукой, и тотчас разом отрылись дверцы всех пяти джипов. Оттуда торопливо стали выходить его друзья. Все как на подбор, в черных дорогих костюмах, гладкие, щекастые, с короткими стрижками и приклеенными улыбками. «Детки, как котлетки, будто из-под штампа», – подумал Илья и нахмурился – он и сам был такой котлеткой, о чем ему чуть ли ни ежедневно напоминала Катя. Кстати, почему эта сука не выходит встречать в гостей?! Он же предупреждал ее, выдру драную, платье новое купил, инструктировал всю ночь…

«Джипники» один за другим подходили к Димуле. Почтительно кланяясь Младшему, они представлялись, вручали ему свои роскошные визитки и проходили в дом. Они знали куда идти, и зачем – не впервой.

Димуля небрежно совал визитки в карман кителя. На «джипников» он, казалось, даже не глядел, но это только так казалось. Кое-какие гены папаши ему безусловно перешли, и в первую очередь – невероятная цепкость памяти и природные деловые качества. Если Младший принимал визитку у кого-либо, этот кто-то мог уже рассчитывать на его покровительство. Небесполезная вещь в нынешнее смутное время!

На сердце Ильи тотчас отлегло, и впервые за весь день он улыбнулся вполне искренне. Черт побери, пока все оборачивалось удачно! На следующей неделе налоговики собирались как следует потрясти его банк, пошарить в обшорных зонах, понюхать, не пахнут ли закупленные им в Таджикистане фрукты афганским кокаином… Теперь-то почти наверняка выяснится, что не пахнут! А за такое дело не жаль отдать не только яблоневый сад с бассейном – пускай весь особняк сожгут, если душе так угодно.

Но Димуля внезапно обернулся и уставился на него холодными, белесыми глазами:

– Пусть твои гости соберутся в гостиной, я скоро приду туда вместе с секретарем. Даю на деловую часть двадцать минут, и не секунды больше. Мой прайс-лист всем известен? Хорошо. Только чур – никакого криминала! Мое имя ничем таким не должно быть запятнано, понятно?