Рэй Бредбери - Были они смуглые и золотоглазые

– Может, переедем сюда на лето? – сказала миссис Битеринг. – Вот было бы славно!

– Идем, – сказал муж. – Пора возвращаться в город. Надо кончать ракету, работы по горло.

Но в этот вечер за работой ему вспомнилась вилла из прохладного голубого мрамора. Проходили часы, и все настойчивей думалось, что, пожалуй, не так уж и нужна эта ракета.

Текли дни, недели, и ракета все меньше занимала его мысли. Прежнего пыла не было и в помине. Его и самого пугало, что он стал так равнодушен к своему детищу. Но как-то все так складывалось – жара, работать тяжело…

За раскрытой настежь дверью мастерской – негромкие голоса:

– Слыхали? Все уезжают.

– Верно. Уезжают.

Битеринг вышел на крыльцо.

– Куда это?

По пыльной улице движутся несколько машин, нагруженных мебелью и детьми.

– Переселяются в виллы, – говорит человек на крыльце.

– Да, Гарри. И я тоже перееду, – подхватывает другой. – И Сэм тоже. Верно, Сэм?

– Верно. А ты, Гарри?

– У меня тут работа.

– Работа! Можешь достроить свою ракету осенью, когда станет попрохладнее.

Битеринг перевел дух.

– У меня уже каркас готов.

– Осенью дело пойдет лучше.

Ленивые голоса словно таяли в раскаленном воздухе.

– Мне надо работать, – повторил Битеринг.

– Отложи до осени, – возразили ему, и это звучало так здраво, так разумно.

Осенью дело пойдет лучше, подумал он. Времени будет вдоволь.

Нет! – кричало что-то в самой глубине его существа, запрятанное далеко-далеко, запертое наглухо, задыхающееся. – Нет, нет!

– Осенью, – сказал он вслух.

– Едем, Гарри, – сказали ему.

– Ладно, – согласился он, чувствуя, как тает, плавится в знойном воздухе все тело. – Ладно, до осени. Тогда я опять возьмусь за работу.

– Я присмотрел себе виллу у Тирра-канала, – сказал кто-то.

– У канала Рузвельта, что ли?

– Тирра. Это старое марсианское название.

– Но ведь на карте…

– Забудь про карту. Теперь он называется Тирра. И я отыскал одно местечко в Пилланских горах…

– Это горы Рокфеллера? – переспросил Битеринг.

– Это Пилланские горы, – сказал Сэм.

– Ладно, – сказал Битеринг, окутанный душным, непроницаемым саваном зноя. – Пускай Пилланские…

Назавтра в тихий, безветренный день все усердно грузили вещи в машину.

Лора, Дэн и Дэвид таскали узлы и свертки. Нет, узлы и свертки таскали Ттил, Линл и Верр, – на другие имена они теперь не отзывались.

Из мебели, что стояла в их белом домике, не взяли с собой ничего.

– В Бостоне наши столы и стулья выглядели очень мило, – сказала мать. – И в этом домике тоже. Но для той виллы они не годятся. Вот вернемся осенью, тогда они опять пойдут в ход.

Битеринг не спорил.

– Я знаю, какая там нужна мебель, – сказал он немного погодя. – Большая, удобная, чтоб можно развалиться.

– А как с твоей энциклопедией? Ты, конечно, берешь ее с собой?

Битеринг отвел глаза.

– Я заберу ее на той неделе.

– А свои нью-йоркские наряды ты взяла? – спросили они дочь.

Девушка поглядела с недоумением.

– Зачем? Они мне теперь ни к чему.

Выключили газ и воду, заперли двери и пошли прочь. Отец заглянул в кузов машины.

– Немного же мы берем с собой, – заметил он. – Против того, что мы привезли на Марс, это жалкая горсточка!

И сел за руль.

Долгую минуту он смотрел на белый домик – хотелось кинуться к нему, погладить стену, сказать – прощай! Чувство было такое, словно уезжает он в дальнее странствие и никогда по-настоящему не вернется к тому, что оставляет здесь, никогда уже все это не будет ему так близко и понятно.

Тут с ним поравнялся на грузовике Сэм со своей семьей.

– Эй, Битеринг! Поехали!

И машина покатила по древней дороге вон из города. В том же направлении двигались еще шестьдесят грузовиков. Тяжелое, безмолвное облако пыли, поднятой ими, окутало покинутый городок. Голубела под солнцем вода в каналах, тихий ветер чуть шевелил листву странных деревьев.

– Прощай, город! – сказал Бнтеринг.

– Прощай, прощай! – замахали руками жена и дети. И уж больше ни разу не оглянулись.

За лето до дна высохли каналы. Лето прошло по лугам, точно степной пожар. В опустевшем селении землян лупилась и осыпалась краска со стен домов. Висящие на задворках автомобильные шины, что еще недавно служили детворе качелями, недвижно застыли в знойном воздухе, словно маятники остановившихся часов.

В мастерской каркас ракеты понемногу покрывался ржавчиной.

В тихий осенний день мистер Битеринг – он теперь был очень смуглый и золотоглазый – стоял на склоне холма над своей виллой и смотрел вниз, в долину.

– Пора возвращаться, – сказала Кора.

– Да, но мы не поедем, – спокойно сказал он. – Чего ради?

– Там остались твои книги, – напомнила она. – Твой парадный костюм.

– Твой лле, – сказала она. – Твой пор юеле рре.

– Город совсем пустой, – возразил муж. – Никто туда не возвращается. Да и незачем. Совершенно незачем.

Дочь ткала, сыновья наигрывали песенки – один на флейте, другой на свирели, все смеялись, и веселое эхо наполняло мраморную виллу.

Гарри Битеринг смотрел вниз, в долину, на далекое селение землян.

– Какие странные, смешные дома строят жители Земли.

– Иначе они не умеют, – в раздумье отозвалась жена. – До чего уродливый народ. Я рада, что их больше нет.

Они посмотрели друг на друга, испуганные словами, которые только что сказались. Потом стали смеяться.

– Куда же они подевались? – раздумчиво произнес Битеринг.

Он взглянул на жену. Кожа ее золотилась, и она была такая же стройная и гибкая, как их дочь. А Кора смотрела на мужа – он казался почти таким же юным, как их старший сын.

– Не знаю, – сказала она.

– В город мы вернемся, пожалуй, на будущий год, – сказал он невозмутимо. – Или, может, еще через годик-другой. А пока что… мне жарко. Пойдем купаться?

Они больше не смотрели на долину. Рука об руку они пошли к бассейну, тихо ступая по дорожке, которую омывала прозрачная ключевая вода.

Прошло пять лет, и с неба упала ракета. Еще дымясь, лежала она в долине. Из нее высыпали люди.

– Война на Земле кончена! – кричали они. – Мы прилетели вам на выручку!

Но городок, построенный американцами, молчал, безмолвны были коттеджи, персиковые деревья, амфитеатры. В пустой мастерской ржавел жалкий остов недоделанной ракеты.

Пришельцы обшарили окрестные холмы. Капитан объявил своим штабом давно заброшенный кабачок. Лейтенант явился к нему с докладом.

– Город пуст, сэр, но среди холмов мы обнаружили местных жителей. Марсиан. У них очень темная кожа. Глаза желтые. Встретили нас очень приветливо. Мы с ними немного потолковали. Они быстро усваивают английский. Я уверен, сэр, с ними можно установить вполне дружеские отношения.