Герберт Уэллс - Война миров. Чудесное посещение.

Сотни наблюдателей видели вспышку той ночью, и на следующую ночь тоже, около полуночи, и еще через сутки, и так десять раз подряд – каждую ночь по вспышке. Почему выстрелы прекратились после десятой ночи – этого на Земле так никто и не смог объяснить. Может быть, газы, выделяющиеся при стрельбе, причиняли марсианам какие-нибудь неудобства. Густые клубы дыма или пыли – увиденные в какой-нибудь мощный земной телескоп, они представляли собой маленькие серые колышущиеся пятнышки – расползались в прозрачной атмосфере планеты и затемняли знакомый рисунок ее поверхности.

Наконец даже газеты проснулись и заговорили об этих явлениях; сначала кое-где, потом повсюду стали появляться популярные заметки о вулканах на Марсе. Помню, журнал «Панч», известный своими комиксами, остроумно обыграл это в политических карикатурах. А между тем снаряды, выпущенные марсианами в сторону Земли, снаряды, о которых никто здесь не подозревал, летели в бездонной пустоте пространства со скоростью многих миль в секунду и с каждым часом, с каждым днем становились все ближе и ближе. Теперь мне кажется совершенно невероятным, как это люди могли заниматься своими мелкими делишками, когда неумолимый, скорый на расправу рок уже простер над нами свои крылья. Помню, как радовался Маркем, раздобыв новую фотографию планеты для иллюстрированного журнала, который он тогда редактировал. Люди нынешнего, более позднего времени с трудом представляют себе, как много было журналов в девятнадцатом веке и сколь они были предприимчивы. Я же в то время с большим рвением учился ездить на велосипеде и работал над серией статей, посвященных возможному развитию нравственных принципов по мере прогресса цивилизации.

Однажды вечером (первый снаряд находился тогда за десять миллионов миль от нас) я вышел с женой прогуляться. Небо было звездное, я объяснял ей знаки зодиака и показал на Марс, яркую точку света, ползущую по небосводу в сторону зенита, куда было направлено столько телескопов. Вечер был теплый. Группа экскурсантов из Чертси или Айлуэрта, возвращаясь домой, прошла мимо нас с пением и музыкой. В верхних окнах домов светились огни, люди ложились спать. Издалека, с железнодорожной станции, доносился шум поездов, которых переводили на запасные пути, лязг и громыхание вагонов, смягченные расстоянием, звучали почти как музыка. Жена обратила мое внимание на яркое свечение красных, зеленых и желтых сигнальных огней – они словно бы складывались в какую-то конструкцию на фоне ночного неба. Все казалось таким спокойным и безмятежным.

Затем наступила ночь первой падающей звезды. Ее заметили рано утром над Винчестером в восточной стороне – в небе, очень высоко в атмосфере, появилась огненная черта. Сотни людей наверняка видели ее и приняли за обыкновенную падающую звезду. По описанию Албина, она оставляла за собой зеленоватую полосу, которая светилась еще несколько секунд. Деннинг, наш крупнейший авторитет по метеоритам, утверждал, что она впервые появилась на высоте примерно девяноста или ста миль. Ему показалось, что небесное тело упало на землю приблизительно в ста милях к востоку от него.

В этот час я был дома и работал в своем кабинете, но, хотя створчатые окна этой комнаты выходили на Оттершо и жалюзи были подняты (в те дни я любил смотреть на ночное небо), я ничего не увидел. Тем не менее эта штука, самая странная из всех, что когда-либо прилетали на Землю из космоса, скорее всего, упала именно тогда, когда я сидел за столом, и я мог бы увидеть ее, если бы взглянул на небо в тот момент, когда она пролетала. Некоторые из тех, что видели ее во время полета, говорили, что она неслась, издавая шипение. Сам я ничего такого не слышал. Многие жители Беркшира, Суррея и Мидлсекса, должно быть, видели падение звезды, и самое большое, что они могли предположить, это вход в атмосферу еще одного метеорита. В ту ночь, кажется, никто не побеспокоился, чтобы взглянуть на упавшее небесное тело.

Однако бедняга Оугилви, который видел падавшую звезду и был убежден, что метеорит лежит где-нибудь на общинном поле между Хорселлом, Оттершо и Уокингом, поднялся очень рано и вышел из дома с намерением его отыскать. Когда рассвело, он и впрямь нашел его – рядышком с песчаным карьером. При падении снаряда образовалась огромная воронка, большие количества песка и гравия разметало во всех направлениях по вересковому полю, и кучи земли были видны за полторы мили. В восточной стороне вереск загорелся – на фоне рассветного неба поднималась тонкая струйка голубого дыма.

Небесное Нечто почти полностью зарылось в песок, среди разбросанных щепок, в которые превратилась сосна, оказавшаяся на месте падения. Выступавшая наружу часть имела вид громадного обгоревшего цилиндра; его очертания были несколько сглажены толстой чешуйчатой коркой тусклого, серовато-коричневого цвета. Цилиндр был около тридцати ярдов в диаметре. Оугилви приблизился к этой массе, пораженный ее объемом и особенно очертаниями, так как большинство метеоритов имеют более или менее округлую форму. Однако цилиндр был так раскален от полета сквозь атмосферу, что приблизиться к нему было совершенно невозможно. Какое-то шевеление внутри цилиндра Оугилви приписал неравномерному охлаждению его поверхности; до той поры ему еще не приходило в голову, что цилиндр может быть полым.

Оугилви стоял на краю ямы, которую вырыло себе Нечто, разглядывая его странные черты и изумляясь главным образом необычным цветом и удивительной формой небесного тела; лишь сейчас он начал смутно догадываться, что его появление на Земле было предначертано каким-то планом. Утро было замечательно тихое; солнце, только что осветившее сосновый лес между ямой и Уэйбриджем, уже пригревало. Оугилви не запомнил пения птиц в это утро, не было ни малейшего ветерка, и единственным звуком было какое-то шевеление внутри обуглившегося цилиндра. Оугилви был в полном одиночестве на этом поле.

Вдруг он с удивлением заметил, как серый шлак, та самая пепельная корка, что покрывала метеорит, начал кое-где отваливаться от верхнего края цилиндра. Чешуйки отрывались одна за другой и дождем сыпались на песок. Внезапно отвалился и с резким стуком упал большой кусок. Душа Оугилви ушла в пятки.

В эти минуты он по-прежнему не понимал, что происходит, и, хотя жар был слишком силен, спустился в яму поближе к цилиндру, чтобы получше его разглядеть. Даже сейчас Оугилви все еще был склонен объяснить странное явление охлаждением тела, однако это противоречило тому факту, что шлак осыпался только с края цилиндра.

Вдруг Оугилви осознал, что круглая верхушка цилиндра медленно, очень медленно вращается по отношению к основной части. Это движение было едва ощутимым, и Оугилви обнаружил его, только заметив, что черная отметина, находившаяся перед ним пять минут назад, была теперь в другом месте окружности. Однако же он и теперь не вполне понимал, что это означает, пока не услышал приглушенный скребущий звук и не увидел, как черная отметина рывком продвинулась еще примерно на дюйм. И тут его осенило. Цилиндр был искусственный – полый, – и его верхняя часть отвинчивалась! Кто-то внутри цилиндра отвинчивал верхушку!