Анатолий Пушкарёв - Желудок, мозг и звёздное небо

– Спокойной ночи, мам. Закройся за мной. – сказал Илья и пошёл в прихожую одеваться.

Илья ехал по ночному городу и представлял, как он выглядит сейчас с высоты птичьего полёта.

Среди бескрайних лесостепей, болот, берёзово-осиновых колок и темнохвойных черневых лесов Западно-Сибирской равнины, по обоим берегам великой северной реки, вольготно раскинулся огромный континентальный мегаполис.

Если смотреть на него в сумерках, из нижних слоёв стратосферы, то этот супергород весьма напоминает гигантскую сверкающую электричеством и неоном друзу – минеральное образование из множества кристаллов на единой основе из холмов, впадин, сопок и длинных возвышенностей – грив.

Если снизиться из стратосферы на расстоянии километров двух от земли, то кирпично-бетонные коробки, прямоугольники, редкие круглые купола зданий и строений, автотрассы и прочие коммуникации явно соответствовали магистрально-модульной архитектуре и функциональным узлам какого-то исполинского суперкомпьютера.

Центральным процессором с оперативной памятью являлось, без сомнения, серое пятиэтажное здание мэрии, – строгое и без архитектурных излишеств.

Здания центральной и районных администраций напоминали по своему виду и функционалу системные шины, платы расширения и контроллеры.

Постоянная память электронной машины сосредоточилась в библиотеках, архивах и музеях. Сконцертрированный в академгородке интеллект служил отдельным устройством-приложением.

На заводах чудесным образом самопроизводилось «железо». Системой жидкого охлаждения, каковая и должна быть у огромного чудо-компьютера, являлась полноводная и холодная северная река, а также обширное водохранилище.

Государственный академический театр оперы и балета, филармония, кинотеатры, цирк, зоопарк и стадионы служили реальным аналогом новейших видеокарт, а ГЭС и целых пять ТЭЦ, разумеется, представляли собою энергоёмкий блок питания всего этого светящегося электронного нагромождения.

Известно, что важной особенностью ЭВМ-архитектуры является её открытость, возможность включения в компьютер дополнительных устройств, его расширения. И действительно, сибирский супергород, это электронно-каменное чудище расширялось, раскидывало далеко по окрестностям свои клешни и щупальца, устройства и платы в виде шлейфа автотрасс, трубопроводов, ЛЭП, мостов, метро, новых микрорайонов, разнообразных хозяйственных застроек и других периферийных устройств и гаджетов, присоединённых к материнской плате основного города. Одушевлённый, самопорождающийся конструктор «Лего», распространял свои конструкции на ещё неосвоенные, полудикие лесостепи, таёжные дебри, болота, озёра и речки.

Но самое интересное: эти светящиеся внутренности города-компьютера были наполнены сотнями тысяч, миллионами (три!) обитателей, людьми, людскими жизнями и судьбами. И всё это вместе взятое представляло собой не что иное, как огромную фабрику-комбинат по переработке и окультуриванию человеческого материала. И называлась эта фабрика на научном языке соответственно: сибирская городская агломерация.

Наверняка, среди этого человеческого функционала, ИКТ-стандартов и технологий существования, где-то находились, пока невидимые, личности и герои. Пусть в потенциале, но всё-таки наверняка имелись в наличии.

Также было очевидно, что этой фабрикой-агломерацией управлял какой-то самый главный и тоже невидимый Системный администратор и Программист.

Но если бы на городскую панораму смотрел сверху какой-нибудь сторонний и некомпетентный, допустим инопланетный, наблюдатель, то он вполне логично бы решил, что таким гигантским компьютером должны управлять вон те движущие сущности, как то: коробочки автомобилей, поезда, корабли и самолёты. Ведь свобода движения – это главное, а неподвижное – это всегда косность и несвобода. Но это было не так: как раз механическое движующееся ничем не управляло, они создавали и обслуживали всю эту архитектуру, тоже, конечно, имеющие способности к движению (особенно спортсмены). Но не видные из стратосферы, люди, жители города – существа разумные, живые и одушевлённые. Они имели сердце для чувств и душу с крыльями – невидимую, неосязаемую и невесомую сущность для Вечности. Но, главное, они имели удивительный орган, – голову, с мозгом внутри неё, производящим процесс мышления.

И Илья знал наверняка, что голова человека – это сжатый до крошечных размеров аналог Вселенной, а может быть, её центр, или, так сказать, зародыш. Но почему и по каким причинам она не разрослась до соответственных космических масштабов, Илья пока не знал. Может быть ей, человеческой голове, просто пока было некогда, она была занята чем-то другим – дела, заботы, то-сё…

И Илье иногда хотелось крикнуть городу из нижнего слоя стратосферы: «Эй, люди, как вы там? Героев пока среди вас не видно, но вы там держитесь! И хорошего вам настроения!».

В семь часов утра Илью разбудила мелодия будильника его телефона. Откинув одеяло, он сел на кровать, и некоторое время просто сидел, чтобы придти в состояние бодрствования и ясного сознания.

Единственная комната его квартиры (кроме прихожей, кухни и ванной), но достаточно просторная, была обставлена немногочисленной мебелью, как современного дизайна (геометрически правильные светлые кресла и софа, прямоугольный стол из пластика и стекла, футуристические стулья), так и парой антикварных предметов (кресло «Бидермейер» и изящное бюро «Ампир» красного дерева с ящичками и полочками над столешницей, покрытой кожей).

На стене была закреплена секция из нескольких стеллажей, на которых стояло несколько книг и блестели с десяток изящных металлических и хрустальных кубков, медалей и знаков. Это были награды Ильи за несколько лет его IT-деятельности на хакерских и программерских чемпионатах, олимпиадах и конкурсах по спортивному программированию: Russian Code Cup, кубок чемпионатов Международных студенческих олимпиад по программированию ACM ICPC, алгоритмическому программированию. Google Code Jam – большой, серого цвета, сжатый кулак из металлопластика с литыми буквами «HACK».

Солнце уже светило во всю, и на интерьере, мебели и стенах качались, плясали тёмные проекции от листвы высоких тополей за балконом, обдуваемых утренним ветерком и пронизываемых лучами яркого солнца. «Надо бы собрать все эти регалии и отвезти в гараж, – подумал Илья, – Если уж окончательно расстался с прошлым. Суета сует».

Нигде в квартире Ильи и его комнате, – ни на столе, ни на бюро, – не было главного домашнего любимца и символа эпохи – компьютера. Точнее его не наблюдалось в его классически-материальном образе: перламутрово-чёрный, с космической глубиной, монитор, многообещающая красавица-клавиатура, таинственный работяга-системник строгого дизайна.