Мария Буркова - Середина Земли. Иркутские были

– Я же училась на три класса младше, Павел Николаевич, – просияла та, чуть склонив голову, но, не сокращая те три шажка на каблучках, что служили сейчас церемониальной дистанцией – тут и прыжка толкового не нужно, но обычно тихони об этом не думают, а зря… – Вы как-то раз за меня заступились, когда уже в десятом классе были.

– Напомните, – с неожиданной для себя учтивостью попросил Пашка, отчего-то успокаиваясь и не испытывая пока намерения демонстрировать повадки чокнутого от желания. – Школа решительно ничего хорошего мне не оставила из воспоминаний, хоть одно будет тогда.

– Я тоже знаю ту ужасную историю с директорской дочкой и бандой с района, – чуть смутившись, кивнула молодая женщина и потупилась. – Но это случилось чуть раньше, по весне. У меня дагестанец из класса старше отобрал шоколадку, а Вы его проучили хорошенько.

Пашка тихо зарычал, помотал головой и снова смолк.

– Не помню всё же, жаль. Везёт мне на эту мразь, оказывается.

– Я Вам ещё на последнем звонке букет подносила, – слишком ровным голосом, чтоб можно было поверить, что она и впрямь спокойна, продолжала собеседница. – С начинкой… Пашка резко выпрямился, не столько для того, чтоб встать ровно, сколько для того, чтоб сократить расстояние таким маневром и повернее посмотреть в глаза неузнанной знакомой:

– И что в нём было?! – он навис над женской фигурой уже столь заметно, что игнорировать это – значит, сознательно нарушать всякую видимость приличий, но та не двинулась с места.

– «Сникерс» и сердечко из красного бисера, – тем же невозмутимым тоном проговорила молодая женщина, подняв голову и спокойно выдерживая его колючий взгляд, но без всякого негатива.

– Так, – сочно обронил Пашка, потирая кулаком правой руки лоб – левой он держал сигарету, – вот откуда, значит, он выпал, ладно ещё, что я не выбросил этот веник сразу за забором… Да съел я его, съел, – поспешил заверить он, увидев уже слишком распахнутые ресницы совсем рядом со своими. – Тогда «Сникерсами» не бросались. А сердечко вот такое было? – весело поинтересовался он, показывая растопыренными указательным и большими пальцами размер, и, дождавшись смущённого кивка, тихо рассмеялся. – Ну, спасибо, нечего сказать, его у меня мать нашла и закатила истерику, а я знать не знаю, что это и откуда… Оно, видать, упало уже в комнате и укатилось под портфель, я и не заметил даже.

Луна брызнула капризным лучом поярче на чуть вытянувшееся от известия женское лицо, быстро моргавшее длинными ресницами, и Пашка понял, что где-то ещё видел его… Господи, да это ж та девчонка, что выбежала тогда на расселении из ветхого жилья, с растрепанной косой и в драных джинсах, та, что вернула ему погибшую папку с его рисунками! Точно, прошло как раз пять лет с того времени, она была тогда похожа не то на нищую студентку, не то на несчастную хиппушу, и не при всех же должностных лицах и журналистах было с ней беседовать, кто она и откуда, вот он и не стал вообще разговаривать. И постепенно отказался от всякой мысли приехать по её новому адресу и поблагодарить – слишком хорошо знал, как это отразится на репутации их обоих и что ничего хорошего из этого выйти не сможет. Но сейчас, здесь, сирень и жасмин сибирский, чёрт побери, убью всякого, кто вздумает мешать! – Пашка стремительно обнял даму и припечатал её губы крепким страстным поцелуем, едва выброшенный картинным щелчком пальцев окурок отправился падать в тёмную воду стремительного течения.

– Я… вспомнил кое-что, – пояснил он после, чуть отодвинув губы и чуть тяжеловато дыша от радости, что никакого сопротивления не ощутил вовсе. – Мы… никуда не спешим сейчас, верно?

Она на миг по-кошачьи зажмурилась и мотнула головой. Затем широко раскрыла глаза и с восторгом молча уставилась на него, как будто с трудом верила в реальность происходящего. Это ему очень понравилось, и он повторил жадную атаку губами. На этот раз он ощутил неслабый ответ и с удовольствием отметил, что её руки сомкнулись на спине. Это понравилось ещё больше, и Пашка умеючи да играючи продолжил действовать руками и неспешно целоваться – он знал, что через некоторое количество десятков секунд дело может зайти слишком далеко, но останавливаться не желал вовсе… Луна очень быстро спряталась за невесть откуда наплывшие тучи, и ни одно бешеное авто не проехало по трассе ни в одну из сторон. Хотя обычно в это время вечера полно желающих вернуться в город по темноте… – Пашенька, давайте уйдём тогда отсюда, – в одну из кратких пауз поспешила прошептать молодая женщина, не препятствуя ему вовсе. – Пойдёмте, там всё же спокойнее будет, – вежливо попросила она, крепко ухватив его одной рукой за талию и ласково поглаживая ладонью другой по волосам.

Он замер на несколько секунд, прикрыв глаза и наслаждаясь этим действом. Потом неохотно отстранился и согласно кивнул, позволив вести себя за руку куда-то. Тучи сгрудились возле луны, позволяя ей просвечивать причудливыми лучами сквозь свои затейливые узоры, но над головой сейчас опрокинутый конус неба брызнул гроздьями звёзд, видных весной на склоне второй половины ночи. Пашка где-то глубинами затуманенного желанием сознания сделал ревизию экипировки – нигде ничего забыть не пришлось, всё осталось по карманам, а значит, можно послать к чёрту коллег, что вовсю сейчас прохаживаются языками по его адресу, обязательно. С озера наконец потянуло сочной прохладой, ей давал сдачи нагретый воздух от прибрежных скал и нагретых за день деревянных домов. Веяло не только разбушевавшейся сиренью, но и крепкими лиственницами, сладкими кедрами, скромно-суховатыми, напитавшими за день тепла, соснами. Откуда-то из глубин тёмных дворов доносился собачий лай и вой – чьи-то псы явно очень не любили соседские упражнения в караоке… «Если я заменю батарейки!!!» – вдохновенно хрипел кто-то очень пьяным тенором, активно помогая себе топотом по сухим доскам, похоже… Спутница вела его по каким-то покрытым тенями дорожкам, но Пашка не разбирал особо, где это и как, без устали глазея на звёзды – город всегда мешал своей дурацкой бледной подсветкой, а здесь эти россыпи казались всегда ближе. Похоже, что нынче особо не удастся заняться этим любимым с детства занятием – любованием звёздным небом в разное время ночи, и хотелось урвать хоть немного этого радостного действа на сегодня.

Они прошли через какие-то неизвестные двери, где практически не было сотрудников отеля, куда-то ещё шли по лестницам – внимательно разглядывать, что и как, желания не было, да ещё мешали чёртовы воспоминания о юности, как назло, самые те, которые хотелось похоронить надолго. Если что, мозг потом автоматически подскажет, куда идти, но сейчас сознание пролистывало все эти картины перед глазами, не останавливаясь ни на одной из них. Муторное ожидание наконец прервалось тихим щелчком закрывшейся двери люкса. К удовольствию гостя, окно выходило на воду, и в приоткрытую створку попадали отблески лунного ночного любопытства, едва прикрываемые светлой плотной шторой, а тихие бра не разливали лишний свет.