Артур Кларк - 3001: Заключительная Одиссея

– Вы, должно быть, слышали микроробота-уборщика – Я проверю программу, чтобы они больше не беспокоили вас. Постарайтесь не наступить на одного из них, застав за работой, если наступите, он будет звать на помощь, и все его друзья сбегутся, чтобы собрать все, что от него останется.

Так много вещей, которые нужно понять – и так мало времени! Нет, неправда, напомнил себе Пулл, спасибо медицине этой эпохи. У него уже стали возникать мысли, выражающие скорее опасения, чем удовольствие. По крайней мере, сейчас он мог общаться с гораздо большей легкостью, и научился правильно произносить слова, поэтому Индра была теперь не единственным человеком, способным понимать его. Он был очень рад тому, что теперь английский язык был международным, несмотря на то, что французский, русский и китайский языки все еще процветали.

– У меня есть еще одна проблема, Индра – и мне кажется, ты – единственный человек, который сможет помочь мне. Когда я говорю «Господи!», почему люди выглядят озадаченными?

– Это довольно сложная история. Жаль, здесь нет моего старого друга доктора Хана, он бы объяснил тебе лучше – но он на Ганимеде, лечит оставшихся правоверных, что найдет там. Когда все мировые религии пали (я как-нибудь расскажу вам о папе Пиусе XX – об одном из самых великих людей в истории), нам еще нужно было выражение, которое упоминало бы первопричину всего сущего, или Создателя Вселенной – если такой есть…

– Было много предложений – «Господи», «Бог», «Юпитер», «Брахма» – мы пытались пользоваться всеми, и некоторые из таких выражений до сих пор существуют – особенно, любимое Эйнштейнвское, «Боже ты мой!». Но, кажется, самым модным сейчас является «Деус!».

– Я попытаюсь запомнить, но мне это кажется глупым.

– Ты привыкнешь к этому: я научу тебя нескольким другим достаточно изящным выражениям, которыми пользуются, чтобы выразить чувства…

– Ты сказала, что все старые религии пали. Так во что же теперь верят люди?

– В очень немногое. Мы все либо деисты, либо теисты.

– Ты не поняла меня. Пожалуйста, сформулируй поподробнее.

– С твоего времени изменилось не много, но у нас последние версии. Теисты верят, что существует не более чем один Бог, деисты – что не менее чем один Бог.

– Боюсь, что разница для меня слишком тонкая.

– Не для всех, ты был бы поражен, какие горячие споры она вызывает. Пять столетий назад кто-то использовал то, что известно как сюрреалистичная математика, чтобы доказать, что существует бесконечное число различий между теистами и деистами. Конечно, как и большинство дилетантов, он оказался сумасшедшим. Кстати, наиболее известными деистами были американцы – Вашингтон, Франклин, Джефферсон.

– Незадолго до моего времени – думаю, ты была бы удивлена, сколько людей не осознали этого.

– А теперь несколько хороших новостей. Джо – профессор Андерсон – наконец сказал – как там говорится – О'Кей. Ты достаточно окреп для того, чтобы совершить небольшое путешествие… на лунный уровень.

– Чудесно. А как далеко он находится?

– Ах, около двенадцати тысяч километров отсюда.

– Двенадцать тысяч! Это займет несколько часов!

Это замечание несколько удивило Индру, но потом она улыбнулась.

– Не так долго, как тебе кажется. Нет, у нас пока еще нет транспортера из сериала «Космическое переселение» – хотя я думаю, над ним еще работают. Но тебе понадобится новая одежда и кто-нибудь, кто покажет, как ее надевать. И помочь тебе с сотнями мелких повседневных дел, которые ждут всех нас на каждом шагу. Поэтому мы решили предоставить тебе персонального помощника. Заходи, Дэниел…

Дэниел был маленьким, светло-коричневым мужчиной лет тридцати пяти, который удивил Пулла тем, что не поприветствовал его обычным рукопожатием с одновременным обменом информацией. Более того, вскоре обнаружилось, что Дэниел не имеет идентификатора: когда он ему был нужен, он доставал маленькую пластиковую пластинку, которая, очевидно, использовалась, как магнитная карта в двадцать первом веке.

– Дэниел так же будет твоим гидом и – что это было за слово – не могу вспомнить – рифмуется со словом «нога». Он специально обучен этой работе. Уверена, он полностью тебя устроит.

Пулл мысленно оценил этот жест, что заставило его почувствовать себя более удобно. Слуга, точно! Он не представлял встретить прислугу; даже в его время она уже была редким и опасным видом. Он ощутил себя героем английского романа начала двадцатого века.

– У тебя есть выбор, – сказала Индра, – хотя я знаю, что ты выберешь. Мы можем подняться на внешнем лифте и насладиться видом – или на внутреннем и насладиться едой и развлечениями.

– Я не представляю, кто захочет оставаться внутри.

– Ты бы удивился. Это слишком головокружительно для некоторых людей, особенно посетителей снизу. Даже альпинисты, которые говорят, что у них голова создана для высоты могут позеленеть – когда высота измеряется тысячами километров, а не метров.

– Я рискну, – ответил Пулл с улыбкой, – я бывал и выше.

Когда они вышли сквозь двойной шлюз на внешнюю стену Башни (это была игра его воображения, или он действительно почувствовал ощущение полной дезориентации?), они попали в помещение, которое могло быть аудиторией очень маленького театра. Пять рядов сидений, по десять в каждом ряду, были расположены по направлению к одному из огромных окон, которые все еще сбивали Пулла с толку, поскольку он не мог полностью забыть сотни тон воздушного давления, стремящегося вырваться в космос.

Около дюжины пассажиров, которые, возможно, никогда не задумывались об этом, казались совершенно непринужденными. Они все улыбались, узнав его, вежливо кивали, затем отворачивались, восхищаясь видом.

– Добро Пожаловать в небесную гостиную, – произнес все тот же механический голос, – Подъем начнется через пять минут. Комната для отдыха и туалет находятся на нижнем этаже.

Только как долго продлится это путешествие, беспокоился Пулл. Нам предстоит пройти двенадцать тысяч километров, туда и обратно: это не похоже ни на одну поездку на лифте из тех, что я совершал на Земле…

Ожидая начала подъема, он наслаждался великолепной панорамой, раскинувшейся на расстоянии двух тысяч километров ниже его. В северном полушарии была зима, впрочем, климат радикальным образом изменился, поэтому южнее полярного круга снега было мало.

Над Европой почти не было облаков, и множество подробностей ее ландшафта поражали глаз. Один за другим он определял крупные города, чьи названия отдавались эхом в веках, они начали угасать уже в его эпоху, одновременно с тем, как революция коммуникаций изменила лицо мира, и теперь от них почти ничего не осталось. Кроме того, в самых необычных местах появилось несколько крупных водоемов: озеро Саладин в северной Сахаре было почти как маленькое море.