Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис

— Ищешь роботов-помощников? Здесь их нет.

— Нет, я ищу место, куда поставить книги.

— Книги?! — Жак высунул голову в гостиную. — Марра! У нас еще один псих! Он собирает книги!

Марра немедленно спрыгнула с кушетки и с любопытством просунула голову в дверь из-под плеча Жака.

— Где? — Она улыбнулась Эрону. — Я тебя уже люблю — с этими тупицами так скучно! Не унывай, я знаю, где достать полку для книг!

— Эй, ведите его сюда! — раздался голос из кухни. — Я покажу ему, как убираться на кухне. Кстати, я Бари, главный домовой!

— Это все позже, сейчас мне надо его зарегистрировать. — Жак включил информационную панель и копался в файлах. — Какой у тебя приемный номер?

— 14791—1261, — произнес Эрон.

Компьютер услышал, и цифры сразу появились на экране. Затем высветилось окошко с персональными данными, взглянув на которые, Жак вытаращил глаза и воскликнул:

— Эрон! Зачем тебе регистрироваться? Ты уже месяц как зачислен! — Его пальцы забегали по клавишам. — Я просто-напросто быстренько введу твой адрес — этот адрес, и все! Ого! Плата за обучение внесена на восемь лет вперед! Особая категория! Так ты богач, да? Значит, сегодня кормишь нас обедом! Шутка; богатые — тоже люди, мы понимаем.

Марра опять просунула голову в комнату и уставилась на Эрона.

— Особая категория, надо же!

— А что это такое? — поинтересовался Эрон.

— Если ты богатый, то администрация просто берет деньги и позволяет тебе делать все, что хочешь! — пояснил Жак.

Марра не могла прийти в себя от удивления.

— Сколько же тебе лет?

— Двенадцать.

Эрон побоялся начинать новую жизнь с вранья, тем более что всем и так было очевидно, что он самый маленький.

— И уже плейбой, надо же! — продолжала удивляться Марра.

— Она завидует, — улыбнулся Жак. — Ее взяли на стипендию, а денег у школы — раз-два и обчелся. Поэтому ей приходится работать как проклятой, чтобы не вылететь из школы. А у тебя проблемы совсем другие: если не будешь делать вообще ничего, никто даже не почешется! — Он опять взглянул на экран. — Твой куратор — Рейнстоун. Я бы посоветовал явиться к нему прямо сейчас.

— А как назначить встречу?

— С этим старым чудаком? Забудь! Главное — его застать. Пошли, я тебя провожу. Захватим с собой кусок хлеба, и я буду бросать по дороге крошки, чтобы ты нашел дорогу назад. Если, конечно, он не пустит тебя самого на пирожки!

Они шли долго, окольной дорогой, так как Жаку еще нужно было зайти в лабораторию. Там он долго беседовал с каким-то профессором. Эрон ничего не понимал, и даже пам не смог ему ничем помочь: в памяти просто не было таких слов. Разговаривая, Жак и профессор писали на доске какие-то многоэтажные формулы, по-разному их расцвечивая и добавляя стрелки и символы. Доска, надо же! Эрон видел такую последний раз в детском саду, когда учился пользоваться памом. Кроме того, эта была еще и неисправна — стирать написанное приходилось вручную.

Наконец Жак кивнул:

— Хорошо, я подумаю над этим, а теперь мне надо бежать. — Он провел Эрона сквозь еще один лабиринт зданий, дворов и коридоров, остановившись возле ряда массивных дверей под стрельчатыми арками, ведущих, по-видимому, в офисы. — Тебе сюда, — показал он тощей рукой на первую дверь. — А я пошел, не хватало еще, чтобы он меня увидел!

Эрон подождал, пока электронная система опознает и впустит его. Однако ничего подобного не произошло. Тогда он попробовал постучать, хотя и не был уверен, что звук будет слышен сквозь такую толстую дверь. Но если за дверью и был кто-нибудь, то он не торопился отвечать. Наконец дверь распахнулась. На пороге стоял старик лет ста сорока — ста пятидесяти и удивленно рассматривал гостя.

— Ну? — подняв косматые брови, произнес он.

— Мне сказали, что вы мой новый куратор, — робко произнес Эрон.

Ему совсем не понравился тон этого «ну».

Но старик уже направился назад к креслу, за которым, по-видимому, до этого сидел.

— Присылают тут всяких детей… Как твое имя? — спросил он, не поворачиваясь к Эрону.

Эрон не ответил — он не мог прийти в себя от изумления. Все пространство офиса — не менее чем тридцать метров в глубину — было уставлено шкафами, полными книг. Вот это да! С этим человеком стоит подружиться!

— Как тебя зовут, парень? — раздраженно повторил старик.

Эрон протянул ему свои документы:

— Эрон Оуза, сэр.

Даже не взглянув на бумаги, Рейнстоун положил их на стол. Он смотрел на экран, где, в ответ на имя, произнесенное мальчиком, появилась информация. Прочитав ее, он кисло поджал губы.

Похоже, подружиться с ним будет непросто!

— Опаздываешь! Ты зачислен еще месяц назад.

— Я прибыл только вчера ночью, сэр. С другой планеты.

— Ну и что? Опоздание есть опоздание! И вдобавок еще — особая категория!

— Это плохо, сэр? — предпринял Эрон робкую попытку защититься.

— Конечно, плохо! Прощелыги в финансовом отделе больше думают о деньгах, чем о хороших студентах! М-м… так… Принят без вступительных экзаменов. И никаких школьных аттестатов. — Его колючий взгляд впился в Эрона. — Это может значить только одно — тебя выкидывали изо всех школ, которые ты удостоил своим присутствием! — Он хищно улыбнулся, живо напомнив Эрону крокодила из зоопарка на Агандере. — Тебя очень красочно восхваляет некто Мурек Капор, о котором нам, увы, ничего не известно. Возможно, он служит у твоего папаши дворником… Особая категория означает, что я не имею права наказывать тебя — ни за ошибки, ни за лень. Ну да, конечно, деньги решают все! Так что наказаний не будет — по крайней мере в присутствии начальства… Нельзя наказывать! — повторил он с возмущением. — Вот ведь история!

Все это время Эрон стоял навытяжку и молчал — как привык стоять, когда отец делал ему выговор. Но тут не выдержал:

— Даже если я украду у вас книгу или пущу вам лягушек в постель?

— Ну знаешь, граждане Дальнего никогда не были рабами правил — особенно если дело касается лягушек в постели! Книги — другое дело, их можешь воровать сколько хочешь. Боюсь, это было худшей из причуд моей юности! Хотя, пожалуй, тебя вряд ли заинтересуют мои книги. В твоем «резюме» весьма красноречиво говорится про твои математические амбиции, так ведь?

Он ехидно усмехнулся.

— А что, математики не интересуются книгами? Я очень ими интересуюсь! Я обожаю книги! У меня их целых четыре! Правда, одна из них, возможно, подделка, но ее-то я взял задаром…

— Фантастика! У тебя их целых четыре! — саркастически воскликнул Рейнстоун. — Наверняка какие-нибудь комиксы! Мои книги — это поэзия! Тысячи лет поэзии! Стихи, сочиненные императорами и рабами, примитивные саги первых столетий звездной экспансии, доимперские героические поэмы, изысканные придворные стихи, народные баллады — все! У меня представлены даже отсталые культуры с изолированных дальних звезд! Здесь находится, — обвел он рукой полки, — поэтический срез души всего человечества! И никаких комиксов, бульварных романов и математики!