Владимир Корешков - Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона

– Нет, Клаус, спасибо. Я не по этой части.

– Ладно, Ганс, продолжай.

Ганс не заставил себя ждать. Клаус подошел ко мне.

– Чего ты? Он же на тебя тоже стучал.

– Не знаю, не мое это.

И чтобы перевести тему, поинтересовался:

– Клаус, а ты последствий не боишься?

– В смысле, ты это о чем?

– Ну, он же стуканет об этом.

– Да брось ты, – Клаус махнул рукой. – Что нам за него будет, мы немцы, арийская кровь. А он кто – славянин, недочеловек. Извини, Яр, не принимай на свой счет, к тебе это никак не относится, ты свой. Точно не хочешь? – кивнул он в сторону, где над телом Кардаша уже измывался Дитрих.

– Нет, спасибо.

– Зря. А я, наверное, на второй заход пошел. Мне чего-то на душу легло.

Клаус добродушно похлопал себя пятерней по своему волосатому животу. Я вышел, больше на это я смотреть не мог. После этих событий Кардаш в роте так и не появлялся. Вначале попал в лазарет. По слухам, пытался писать рапорт, но рапорт завернули: во-первых, начальству скандал был не нужен, а во-вторых, он пытался жаловаться на немцев. Это недопустимо. Дело по-тихому спустили на тормозах. Кардаша перевили в другую часть. Клауса и компанию – в другую учебку. Напоследок Клаус протянул мне свою лапищу.

– Смотри, Яр, аккуратней здесь, и там, на фронте, береги себя, желаю удачи.

– Тебе тоже удачи, Клаус. И не шали, – ответил я на его рукопожатие.

Глава 16

Июль был в полном разгаре, трава пожухла от жары, листья на деревьях потеряли свою ярко-зеленую сочность. Близился конец нашего пребывания в учебке. Выпуск был совсем близко, это чувствовалось во всем. Немножко спали нагрузки. Казалось, руководство относиться стало к нам помягче, менее требовательно. Нам даже с Алексом удалось получить увольнительную. Сев на пригородный электротаксобус, добрались до Мариенплац. Хотели посмотреть представление кукольных фигурок на ратушных часах, но опоздали. Жалко. Зато посмотрели отпечаток ступни дьявола в Фрауэнкирхен. Прошвырнулись по Кауфингерштрассе. И хотя разморенный город буквально плавился от жары, праздношатающихся и туристов было достаточно много. Вообще, довольно необычно быть предоставленным самим себе, вот так просто бродить бесцельно по городу, никуда не торопясь. Никого нет рядом, кто бы орал над твоим ухом: «Не успеваешь, рядовой, будем тренироваться». Мы с Алексом уже отвыкли никуда не торопиться. Город мне понравился очень. «Красивый Мюнхен», – поделился я с Алексом, на что он мне ответил:

– Ты не был в самом прекрасном городе на свете – в Кракове. Ты, Яр, даже не представляешь, как там красиво. Вот отслужим, я вас с Линдой обязательно туда отвезу.

– Договорились.

Я знал, что с Алексом по данному поводу спорить бессмысленно, его родной Краков самый-самый. Голодные желудки давали о себе знать. По пути попалась небольшая, уютная пивная. В полутемном зале было прохладно, тихо играла спокойная музыка. Бармен за стойкой принял от нас заказ: «По две больших мюнхенских свиных сардельки с картофельным салатом и по бокалу пива». Заказ не заставил себя долго ждать, расставляя еду, бармен поинтересовался:

– Господа отправляются на Олерон?

– В точку, – ответили мы.

– Я так и думал, пиво за счет заведения. Приятного аппетита.

Поблагодарив бармена, мы жадно набросились на еду. Колбаски, истекающие аппетитным жирным соком, были вне конкуренции, вкус их привел бы в восторг любого самого требовательного гурмана.

– Вот скажите мне, гер Задонский, разве эти превосходные яства не говорят нам о милости господней? – дурачился я, запивая картофельный салат ледяным светлым пивом.

– Да, сударь, вы правы, так и есть, – вторил мне Алекс с полным, набитым ртом. Наконец, наступило насыщение, а за ним пришла полусонная дрема. На улицу, обратно в июльское пекло, пока не хотелось. Я пошарил глазами по бару, но не увидел одной знакомой вещи.

– Скажите, уважаемый, – обратился я к бармену. – Что-то не вижу у вас гологравизора.

Он улыбнулся:

– Господа, наверное, так хотели кушать, что, зайдя к нам, даже не обратили внимания на вывеску, на которой указано название нашего заведения – «Ретропивная». У нас нет гологравизора, только телевизор. Вот он, в углу на стенке висит, – указал бармен.

– А по нему хоть что-то можно посмотреть?

– Да, конечно, мультимедийный канал Das Reih.

– Если можно, включите, пожалуйста.

– Да без проблем.

Бармен щелкнул выключателем, в зал ворвался голос диктора, читающего новости: «Вчера экспедиционному корпусу Рейха удалось выровнять линию фронта и закрепиться на новых рубежах, откуда, как сообщается из информированных источников, близких к командованию, планируется начать сокрушительное наступление на позиции сепаратистов».

– В который раз, – прокомментировал Алекс.

– Да, ты прав, все это мне напоминает топтание на месте. Шаг вперед и шаг назад. Война началась почти два месяца назад. А никакого прогресса нет, как были возле космопорта Южный, так там и находимся.

– Просто нас там пока еще нет. А вот появимся, Яр, мы с тобой на Олероне – и капут всем сепарам, – ухмыльнулся Алекс, отхлебывая пиво.

– А вообще-то, нас вчера в аэропорт возили, боеприпасы получали, – Алекс наклонился ко мне поближе. – Там разгружали шаттл с Олерона, гробов привезли видимо-невидимо. Я разговорился с сопровождающим унтером. Он рассказывал, что сепаратисты чертовски здорово дерутся и наши регулярно получают по сраке. Потери просто огромны.

– Ладно, Алекс, поживем – увидим, не так страшен черт, как его малюют. Как твои родители? У них все в порядке?

Алекс стрельнул в меня взглядом и опустил глаза:

– Все хорошо, привет тебе передают. У сестренок тоже полный порядок, они сейчас на каникулах у бабушек с дедушками в Кракове. Они в полном восторге. Им все нравится.

– Ну, раз все хорошо, значит, хорошо.

Я не стал рассказывать Алексу, что недавно мне звонила его мама, тетя Ванда. Ругала меня, обвиняя во всех смертных грехах. Плакала. Потом умоляла присмотреть за Алексом, потом опять плакала и опять ругалась. Алекс никому не сказал, что уходит служить. Его родители узнали об этом только через несколько дней. На письменном столе в комнате у Алекса лежал не подписанный им контракт на приличную сумму, где его брали вторым пилотом на личный прогулочный звездолет босса папы Алекса, известного олигарха. Расплатились с барменом, чаевые с нас он наотрез отказался брать, пожелал нам удачи. Поблагодарив его от всей души, мы вышли на улицу, снова попав в объятия изнуряющей июльской жары. Увольнение заканчивалось. Пора было обратно в учебку.