Гавриил Данов - Панихида по Бездне

Томас опустил взгляд на ноги. Голодные псы вопросами с новой силой вгрызлись в его извилины. Но Томас отбросил их, донельзя уставший оттого, что не может их побороть вразумительными ответами. Он сказал Капитану короткое: «Дадхэм пойдёт», – и, сильнее укутавшись в теплейший плед на свете, уснул.

Глория ёрзает головой, мягкая шерсть щекочет подбородок. Томасу удалось поспать, но лишь час. Он проснулся с ненавистным ощущением налёта на коже. Она полностью отогрелась, но последствия обморожения выступили в виде ломаных рытвин, в глубине которых по ощущениям полыхает раскалённая магма. Всё жжётся и свербит настолько, что, кажется, дотронься – и снимешь слой кожи.

Томас находит взглядом Капитана. Он стоит, опираясь на небольшой письменный столик, и листает некую книгу, внимательно выписывая в неё свои заметки. Сейчас, в более спокойной обстановке, Томас мог хорошенько разглядеть своего «спасителя». Тяжёлым взглядом он упёрся в кожу Капитана. Бледная, словно у трупа. Холодного, белёсого с синими оттенками цвета. Из-за подобной патологии мешки под глазами кажутся темнее, и лицо походит на череп с туго натянутой поверх кожей. Одежда, вот тут самое интересное. Шляпа, пальто, больше похожее на сюртук, болотно-зелёная рубашка с жилетом и, судя по всему, золотой цепью от карманных часов. Будто мертвец, похороненный пару веков назад, а ныне вставший, чтобы на своём призрачном судне бороздить море.

Томас встряхнул головой, выбрасывая из головы глупости. Он высунул руку из пледа и выставил перед собой. Поминутно глядя то на Капитана, то на свою ладонь, он поражался разнице в цвете. Из-за этих всплесков удивления Томас не сразу обратил внимание, что Капитан отвлёкся от книги, также детально рассматривая его, и, кажется, в точности с такими же эмоциями.

«Что за бред? Это я, по-твоему, странный?» – подумал Томас, поражаясь округлённой в удивлении надбровной дуге Капитана.

Мысли вспыхивают желанием спросить всё прямо. И не только о поведении Капитана, но и о Пасти, о чёрном монстре, о неизвестно куда девшихся солнце и ветре. Обо всём, что буравит голову. И Томас уже рвётся, но вмиг замолкает, издав лишь тихий писк. Он не знает, с чего начать. Не знает, как высказать всё волнующее его, чтобы не посчитать самого себя сумасшедшим. Что-то вырисовывая губами, Томас яростно рыскал в поисках подходящего вопроса, но единственное, что пришло ему на ум, – спросить о времени.

– Простите, Капитан.

Капитан более откровенно повернул голову в сторону Томаса.

– Вы не подскажете, сколько до рассвета?

Лицо Капитана растянулось в самой широченной из когда-либо виденных Томасом улыбок. Настолько резко и настолько безумно, что показалось дурным видением, кошмаром. Томас покрылся мелкой дрожью. Капитану будто всё стало ясно, в то же самое мгновение всё, что занимало его ум минутой ранее, увенчалось ответом. С Томасом же всё ровно наоборот.

– Рассвет? – переспросил Капитан с диким оскалом.

– Д… да, – осторожно подтвердил Томас.

Капитан снял шляпу и положил её на стол. Правой рукой провёл по зачёсанным назад волосам и остановил её там, раздумывая о чём-то. Разбирая некие новорождённые идеи в своей голове, Капитан стоял несколько минут недвижимый. После, сорвав своё остолбенение резким рывком головы, он надел обратно головной убор и повернул лицо к ожидавшему в незнании Томасу.

– Идти можешь? – резко спросил Капитан.

– Да… наверное.

– Вставай и иди сюда, – проговорил Капитан, разворачивая прожектор вверх и переключая на нём какие-то тумблеры.

Томас вынул из-за шиворота Глорию и, укутав в плед, положил рядом. Приподнявшись на дрожащие ноги, он, едва сохраняя равновесие, выпрямился в полный рост. Голова резко закружилась. Томас сделал несколько шагов назад и опёрся на ящики. Встряхнувшись несколько раз, он всё же взял себя в руки и, покачиваясь из стороны в сторону, медленно подошёл к Капитану. Тот включил последний, самый большой тумблер, и вверх ударил плотный луч света.

– Не будет рассвета, малец, – и указал пальцем наверх.

Томас поднял голову. Сквозь завитки тумана наверху ему открылись величественные каменные глыбы, остриями свисающие вниз. Чёрные как смоль и огромные, как здания.

– Извини уж, – проговорил Капитан, чуть поведя бровью.

– Но… Что… – Томас опустил голову и, сдавшись, зажмурил глаза.

Капитан развернулся к штурвалу и едва слышно прошептал:

– Мы скоро прибудем.

Томас так и не вернулся к пледу. Он остался у боковых перил, не решаясь сделать и шага прочь. Его неспокойные глаза рыскали по всей округе, поминутно цепляясь то за сталактиты в вышине, то за пылающий свет, доносящийся из-за тумана. Будто Томас надеялся увидеть в них ответ. Но ни в зелёных огнях на горизонте, ни на тёмном скальном потолке таких ответов не водилось. В одночасье разбитый на мелкие осколки Томас не смел отпустить руки, что крепко сдавливали стальные перекладины перил. Его мысли бросало из стороны в сторону, и не возникало даже мельчайшей идейки, чтобы остановить их безумный ход. Оттого Томас всё сильнее распылялся. Его недоумевающие позывы перерастали в гневные всплески. Томас не знал, что делать и как всё объяснить, поэтому его разум обращался в оборону.

Лицо свернулось в диком напряжении. Он вдруг почувствовал колкую боль в голове, уходящую куда-то вниз. Скрежеща зубами, он дёрганно повернулся к Капитану, который смотрел на него отчасти поражённым взглядом.

– Что за идиотизм?! Почему? Да как это вообще возможно?! – кричал Томас, впиваясь одичалыми глазами в лицо Капитана. – Это… это… ЭТО БРЕД! – взвизгивая, проговорил он.

Томас распылялся и громко кричал. Выбрасывал громкие, зачастую бессвязные слова, и они оседали своей несуразной глупостью в воздухе. Томас задевал словами всё случившееся, но в основном лишь бессмысленно вопрошал. Он высказывал все эти гневные позывы грубыми формами в лицо Капитана так, будто это он повинен в произошедшем и теперь несёт ответ. Томас сворачивал свою речь в самые безумные стороны, стараясь внятнее описать произошедшее с ним, до тех пор, пока не выдохся. Томас освободил голову от нагнетённого в неё проблемами давления и, осипнув, осторожно сел, множество раз повторяя: «Я не понимаю».

На всём продолжении долгой и в некотором роде оскорбительной тирады Томаса Капитан молчал. Он выслушал очень внимательно всё то пакостное, что вылилось ему в уши, не поведя и бровью. Только когда подошёл конец, он немного откашлялся, поправил шейный платок и спросил:

– Закончил?

Томас ответил молчанием и грустным видом.

– Это не мои проблемы, – так спокойно и беспристрастно, будто и не сказал ничего вовсе.