Игорь Фарбаржевич - Внук Гипноса, или Посмертная маска

– Не женат, мама! В общаге живёт.

– Самостоятельный парень, – с уважением добавила мать.

…Было лето. На берегу Искры стоял полуразрушенный храм – без купола и креста, с осевшими в землю стенами. Светлана и Геннадий сидели на пригорке. В тени под дубом стояла коляска.

– …Родных не знаю… – рассказывал о своей жизни Геннадий. – Меня в Детский дом тетка сдала. Мне тогда и двух лет не было. Сама уже давно померла…

– А закончил что?… – спросила Светлана, поминутно кидая взгляд на коляску.

– Автотехникум… После – в армии три года замполита возил. Потом – счастья на разных стройках искал.

– Не нашёл?…

Геннадий серьезно на неё посмотрел:

– А чего за ним по дальним землям бегать?…

Светлана тут же вскочила со скамейки и кинула взгляд на спящего сына:

– Ой, сейчас проснётся! Мне его кормить надо…

Геннадий вдруг решительно обнял её и поцеловал. Светлана не сопротивлялась.

Внезапно возмущённый хриплый крик раздался рядом. Они разом обернулись. На ручке коляски сидел большой чёрный ворон с белой грудкой.

Светлана в страхе бросилась к сыну:

– Кыш, отсюда! Кыш!

Ворон взлетел на нижнюю ветку дерева, продолжая мрачно каркать. Она взяла на руки проснувшегося ребёнка. Маленький Аполлинарий улыбался. Ворон улетел.

– Ты, гляди, не испугался, трёна-Матрёна! – удивился Геннадий.

Внезапно рядом появился фотограф, чем-то похожий на гипнотизёра из Москонцерта – с таким же орлиным носом и чёрными навыкате глазами:

– На память не желаете?…

…И была осенняя свадьба – с накрытыми во дворе столами, с шумными гостями и с аккордеоном. Молодёжь отдельно танцевала под пластинки. Среди толпы отплясывал сам жених. Надежда Васильевна вынесла из дому большое блюдо с пирогами.

– Не топочите так, – сказала она гостям. – Полю разбудите! Еле заснул.

Подруги сидели рядом с невестой.

Екатерина одна выпила бокал до дна и спросила Веру:

– Тебе когда рожать?

– В феврале! – гордо сказала она.

– Не боишься?

– Светка ж не побоялась!..

– Она у нас девушка смелая!.. – прокомментировала Екатерина. – Ой, не понимаю я вас, девки! Ну, тебе Генка попался – обещал усыновить! Спасибочки ему! А ей?… Нашкодил инженеришка, и – обратно в семью! А она, дурочка, счастлива!

– Бог ему судья! – ответила Вера и вновь улыбнулась: – Для себя рожаю… Я его любила! Память на всю жизнь останется!

Екатерина вновь наполнила свой бокал шампанским:

– Сумасшедшие вы обе! Давай, Светик, за вас и выпьем!

Светлана тут же прикрыла свой бокал ладонью и произнесла интригующе:

– А мне тоже нельзя…

Изумлённые подруги широко раскрыли глаза.

– Ага! – рассмеялась Светлана. – Аккурат, в мае второй сын родится!

…Молодые родители стояли перед заведующей ЗАГСа. На руках у Геннадия лежал «живой» сверток, перевязанный голубой лентой. Надежда Васильевна держала на руках годовалого Аполлинария. Стену за спиной заведующей украшал портрет Хрущева.

– Поздравляю вас с рождением Ивана Геннадьевича Пастухова – нового гражданина Советского Союза! – с официальной радостью отбарабанила заведующая, обращаясь к родителям. – Желаю вашей семье здоровья, счастья и трудовых успехов!

Екатерина с Верой бурно зааплодировали. Вера была уже на сносях. Заведующая поставила звукосниматель на пластинку.

Заиграла торжественная музыка.

Вера сказала Екатерине на ухо:

– А похожи-то как! Да ещё оба – десятого мая!.. Во, подгадали!

– Зато про отца теперь можно не гадать! – шёпотом ответила Катя.

На окно ЗАГСа сел чёрный ворон с белой грудкой. Светлана его узнала. Улыбка мигом слетела… Но белогрудый каркнул всего три раза и улетел.

…Было начало мая. Девятилетний Иван читал на крыльце книгу. Во двор Пастуховых вбежал Аполлинарий. Хотя он был на год старше Ивана, да и отцы у них были разные – те, кто не знал про это, с уверенностью мог бы сказать – близнецы.

– Ванька! – крикнул Апполинарий брату. – Айда, в «крепость» играть!

Иван поднял голову от книги:

– Да ну!..

Аполлинарий достал из сарая игрушечный автомат:

– Кончай глаза в книгу пялить! Нашим подмога нужна!

…«Крепостью» служил полуразрушенный храм на берегу реки Искры. Нападавшие осаждали крепость, защитники держали оборону. Пастуховы были на стороне нападавших.

– Улька! – крикнул Аполлинарий похожей на Веру девочке с ярко-рыжими волосами – однолетке Ивана. – Заходи слева! Там в стене лаз.

Нападавшие перелезли через груду камней и очутились внутри. Сквозь круглую дыру, где раньше был купол, в синеве небес летали стрижи да ласточки, голуби да воробьи. На облупленных стенах сохранились фрагменты фресок. Защитники не ожидали нападения с тыла. С ликующим визгом их обстреляли осколками кирпичей и щепками.

– Полька, ты, чо, взбесился!? – раздались голоса защищавшихся. – Чуть в глаз не попал!

– Защищаться не умеете! – ответил тот. – Всё! Вам хана! Сдавайтесь!

И потряс над головой знаменем – длинной палкой, к которой был привязан кусок обгоревшего по краям церковного полотнища. Участь «крепости» была решена. Сквозь дыру в куполе пролился в храм яркий солнечный луч. Он зажёг копну рыжих волос Ульяны. Иван зачарованно загляделся на это видение. А со стен на детей скорбно смотрели глаза чудом уцелевших ангелов да святых.

…Утром десятого мая дверь в комнату мальчиков со скрипом отворилась.

Аполлинарий открыл глаза. Иван продолжал спать.

Заговорщически перешёптываясь, вошли мама с бабушкой, несущие два праздничных пирога: один – с одиннадцатью зажжёнными свечами, другой – с десятью. Отец держал в руках подарки.

Аполлинарий вскочил на кровати:

– Ванька, просыпайся! Нас поздравлять пришли!

Иван открыл сначала один заспанный глаз, затем другой и сел в постели.

– С днём рожденья, внучки́! – торжественно сказала Надежда Васильевна и тут же всплакнула по привычке.

Мальчики наперегонки задули свечи.

– Ура-а-а!.. – прокричал Геннадий.

Мама с бабушкой поцеловали мальчуганов. Те принялись рассматривать подарки. Светлана незаметно толкнула Геннадия, и он торжественно объявил:

– Но это ещё не всё!..

Мальчишки подняли головы.

Геннадий достал из кармана четыре цирковых билета и произнёс голосом шпрехшталмейстера:

– Великий Гудини Второй приглашает нас в воскресенье на представленье!..

…За столом вся семья пила чай с праздничными пирогами. В раскрытые настежь окна по-хозяйски ввалились цветущие ветки сирени, тёплое майское солнце весёлыми зайчиками скакало по комнате.

– А что такое «шапито»? – поинтересовался Иван.

– Передвижной цирк! – объяснил ему Аполлинарий. – Ты, что, не знаешь?! Его на Рыночной площади строят. Гастроли до конца лета. Да, пап?