Леонид Кудрявцев - Долг центуриона

— Потом скажу, — промолвил Имлук. — Ты, главное, не делай резких движений... приготовься к бегству.

Я приготовился к прыжку вперед.

Вот сейчас Имлук скомандует... вот сейчас...

— Ходу! Бежим!

Он мог второй раз и не трудиться. Мне хватило и первой команды.

Мы мчались через джунгли, и я видел перед собой только спину удирающего крабианина. Оглянуться и посмотреть, догоняет ли меня эта забавная зверушка, не было времени. Главное было не отстать от проводника, не споткнуться о какой-нибудь корень, не получить по глазам веткой какого-нибудь дерева.

Бегом, бегом, бегом... Ходу, ходу...

Имлук резко свернул вправо, я метнулся за ним, все-таки зацепившись носком ботинка за какой-то корень, толстый и извилистый, но каким-то чудом удержавшись на ногах...

И снова бег, рвущееся из груди дыхание, пот, обильно стекающий по лицу, и тяжесть ружья в руке, от которой так хочется избавиться... бег, какое-то насекомое, с размаху врезавшееся мне в лоб, да так больно, словно оно было каменное... Бег...

— Стой! — приказал Имлук. — Стой на месте.

Я остановился и едва не задохнулся, вдруг осознав, что бег уже кончился, и вот теперь... А что — теперь? В данный момент меня это почему-то не интересовало. Я смотрел на нечто большое, черное, закрывшее от меня лес, все пытался понять, что же это такое, и никак не мог.

— Ружье! — рявкнул крабианин.

И от этого крика все вдруг встало на свои места. Я понял, что мы куда-то прибежали, а черное и большое — всего лишь скала необычного, антрацитового цвета, до которой осталось шагов пятнадцать, голая, без единого пятнышка зелени на теле. А еще мне даже стало стыдно того, что я не сразу это все сообразил, отдавшись бегу настолько... Впрочем, раз мы живы, значит, все же убежали от опасности? Или как?

Я протянул Имлуку ружье, а сам повернулся посмотреть, как далеко нам удалось оторваться от зверушки. И конечно, я был почти уверен, что она осталась где-то далеко-далеко в джунглях. Не могла она, по-моему мнению, бегать быстро, не должна она была этого уметь.

Как же... Она была от нас шагах в пятидесяти, и изо всех сил стремилась это расстояние сократить.

— Падай! — крикнул мне Имлук, и, послушно падая па покрытую откуда-то взявшимися в джунглях сухими листьями землю, я увидел, как он поднял ружье.

Потом я ткнулся лицом в листья, почувствовал их сладковатый, наводящий на мысль о разложении запах. У меня над головой тихонько треснуло игольчатое ружье, и пару секунд спустя, уже после того, как Имлук упал рядом со мной, грохнул взрыв.

Я еще немного полежал на земле, а потом осторожно поднял голову.

Зверушки не было. Вместо нее виднелась широкая и глубокая воронка. А еще вокруг воронки на большом расстоянии не было ни травы, ни листьев, ни лиан. Причем область эта представляла из себя правильный, словно очерченный циркулем, круг. В том месте, где его граница была ближе всего к нам, расстояние до нее не превышало пары шагов.

Я попытался прикинуть, что случилось с травой, лианами, листвой деревьев? Разнесло их в пыль или они просто куда-то переместились? А может, с ними случилось нечто третье? Может, они просто изменили свою структуру, превратившись в воздух?

И постигло бы это нас с Имлуком, попади мы под взрыв, окажись внутри круга? Вполне возможно...

— Кто же это все-таки был? — спросил я.

— Долго объяснять. А название на языке аборигенов труднопроизносимое. Короче — мина. Обычная мина.

— Живая мина?

— Можно и так сказать. Только это не животное, а растение. Оно таким способом размножается.

— Понятно, — промолвил я. — Хороший способ. Ничуть не хуже других и время сберегает. Не нужно ухаживать, устраивать брачные танцы. Ткнулся три раза головой в объект страсти — и дело в шляпе. А потом останется только собрать все, что от него... Стоп, это же растение. Значит...

— Растение, — ухмыльнулся Имлук. — Кстати, если тебе интересно, вот он, тот посадочный бот, который ты искал.

Действительно, взрыв, оказывается, сделал еще одно полезное дело.

Внутрь получившегося в его результате круга попал край находящегося неподалеку от нас холма, усыпанного невысокими кустами и травой. Взрыв снял кусок этой зеленой маскировки, обнажив округлый, тускло отблескивающий серебром брони бок посадочного бота.

Я покачал головой.

Вот уж не знаешь, где потеряешь, где найдешь. Не столкнись мы с этой живой растительной миной...

Я пошел прямиком к боту и, сделав несколько шагов, спросил у шагавшего рядом Имлука:

— Что же ты мне раньше не сказал, что это растение — мина?

— А если бы ты испугался больше, чем нужно, и сразу кинулся наутек, до того, как эта тварь начнет лизать себе бок?

— При чем тут бок? — спросил я, внимательно разглядывая видимую часть посадочного бота.

— Нужно было дождаться, пока мина начнет лизать себе бок, — упрямо повторил крабианин. — Тогда, если ты кинешься наутек, она не взорвется, а погонится за тобой. И если бежать действительно быстро, то от нее можно оторваться. Каких-то полдня бегства, и она потеряет к тебе всякий интерес.

— Откуда ты это знаешь?

— Туземцы сказали.

— И не объяснили, почему?

— Нет. А я тогда не спросил. Видишь ли, мины в джунглях встречаются довольно редко. По крайней мере, так говорят туземцы.

— Понятно, — сказал я. — И к тому же тебя тогда интересовало нечто другое. А именно — личинки. Не так ли?

— Возможно, — ухмыльнулся Имлук. — Но, кажется, мы с тобой договорились, что ты не будешь меня преследовать за мои прошлые прегрешения. Не так ли?

— Так.

— Тогда зачем ты пытаешься выведать у меня о личинках и их покупке на побережье?

— Неужели? — улыбнулся я. — Тебе показалось.

Имлук остановился. Ствол ружья в его руке пока еще смотрел вверх, но для того, чтобы повернуть его в мою сторону было достаточно всего одного движения. А если учесть, что палец крабианина лежал на курке... Я положил руку на рукоять «кольта» и спросил:

— Ну что, будем ссориться? Ты уверен, что это нужно?

— Нет, — сказал Имлук. — Совершенно не уверен. Но ты не должен больше меня подкалывать, не должен заводить разговор о личинках. Я правильно этот процесс называю?

Я подумал, что мой проводник, похоже, и в самом деле принял мои слова слишком близко к сердцу. Настолько разволновался, что даже с трудом подбирает слова на вселинге. И конечно, я не имел права так поступать. А во всем опять, кстати, виноват Мараск, с его острым язычком. Слишком я привык к ежедневным с ним пикировкам.

— Хорошо, — сказал я. — Обещаю не только не преследовать тебя за старое, но также более не упоминать о твоих поездках к побережью в той или иной форме. Подходит?

— Подходит, — промолвил Имлук.

— Тогда между нами снова нет недоразумений?