Вадим Бородин - Школа романиста «WATIM». Октябрь

– Но кто будет вам помогать? – нахмурилась Тури, чувствуя, как закипает кровь в ее жилах. – И потом, это мой пациент, вы не можете просто взять и отстранить меня от испытаний!

Профессор болезненно поморщился.

– Тури, пожалуйста, не усложняй. Ты отдашь его мне, я распишусь в журнале передачи. Всю ответственность я беру на себя, – медленно и твердо проговорил он. Видя, что Тури еще колеблется, профессор встал, приобнял ее за плечи и сказал, уже с прежней теплотой в голосе. – Тури, я не делаю ничего плохого. Клянусь дружбой с твоим отцом. Тебе не о чем беспокоиться.

Напоминание о былой дружбе, связывавшей его и ее отца, всегда срабатывало, как нужно, и профессор прекрасно знал об этом.

Тури, борясь с негодованием, закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Последовавший за ним долгий выдох вернул ей утраченное спокойствие.

– Хорошо, профессор, я сделаю, как вы хотите, – официальным тоном сказала она, расправив плечи. – Хотя мне это не нравится!

– Я уверен, что когда-нибудь ты меня поймешь, – профессор одарил ее благодарной улыбкой. – Пусть твои санитары переведут его в нулевую палату, сюда, поближе к лаборатории.

– Когда начнутся испытания?

– Как только пациент прибудет.

– Профессор. Вам точно не нужна моя помощь? – снова спросила Тури, кольнув его напряженным взглядом.

– Нет, – профессор отвернулся к окну, убрав руки за спину. – И не будем больше об этом, – он шагнул к столу и вдруг улыбнулся Тури. – Есть новости от Сверре?

Следующая неделя выдалась напряженной. Место П-9 занял новый пациент, еще двух нужно было подготовить к выписке, появилось много нудной писанины. И, хотя Тури намеривалась ежедневно справляться о ходе испытаний, у нее было так много своей работы, что она ни разу не позвонила профессору и не поднялась в лабораторию. Лишь в конце недели появился просвет, и она, превозмогая пятничную усталость, решила навестить профессора.

Тури попыталась связаться с ним по телефону и договориться о встрече, но на другом конце провода никто не отвечал. Тогда она отправилась в лабораторию без приглашения.

К ее удивлению, дверь в кабинет профессора оказалась закрыта, а в нулевой палате не было никаких следов присутствия П-9.

Дурное предчувствие охватило Тури. Она вышла в коридор и быстро нашла дежурного врача.

– Что вы, милочка, этот пациент давно скончался, – ответил он. – Его кремировали три дня назад.

– То есть как – скончался? – оторопело заморгала Тури. – Мой пациент?..

– Почему ваш? – удивился в свою очередь дежурный. – В журнале указано, что это пациент профессора Камура.

– Да, верно, – спохватившись, поправилась она. – А причина смерти?..

Дежурный махнул рукой вглубь коридора.

– Шестая комната, вся документация там. Посмотрите отчет профессора.

– А сам профессор? Где он?

– Вы разве не знаете? – дежурный окинул ее подозрительным взглядом с головы до ног. – Он заболел.

– Заболел? – не поверила Тури. – Но…

– Послушайте, я вам сказал все, что знал, – перебил он, явно утомленный ее расспросами. – Свяжитесь с профессором. Я уверен, он вам все расскажет.

Тури вернулась к себе в полной растерянности.

«Почему профессор не сообщил мне о провале эксперимента? Может, он искал меня и не нашел? Я была так занята эти дни… Но эта внезапная болезнь… Что-то здесь не так».

***

Тури собиралась провести очередной вечер за работой. Она только что вышла из душа и, завернув влажные волосы в тюрбан из полотенца, упала на диван. На журнальном столике перед ней благоухала чашка свежезаваренного чая. Блокнот и остро заточенный карандаш лежали в боевой готовности рядом.

Работа заменяла Тури сеансы психотерапии. Болезнь отца, тревожные вести с Цереры, таинственное исчезновение профессора Камура… Погружаясь в безумные миры своих пациентов, она вдруг начинала видеть собственную жизнь в другом свете. Отцу не стало хуже. Отряд Сверре далеко от линии фронта – на другом конце планеты. А профессор… Возможно, эта неудача с новым препаратом действительно сказалась на его здоровье.

Но мысль о П-9 никак не выходила у нее из головы.

В ее блокноте не появилось ни одной новой строчки. Рука то и дело порывалась поднести к губам чашку, которая уже давно была пуста. Взгляд Тури, блуждающий по стенам в поисках озарения, постоянно спотыкался о книжный шкаф. Она всегда делала копии карт своих пациентов для работы дома. И папка П-9, вместе со всеми остальными, лежала в том самом шкафу, который теперь не давал ей покоя.

– Почему ты не оставишь меня? – не выдержав, спросила Тури у пустоты. – Никто не обещал, что испытания пройдут гладко. Все претензии – к профессору Камура.

Ей никто не ответил. Тури почувствовала себя ужасно глупо.

– Ты сведешь меня с ума, – буркнула она, бросила блокнот на стол и подошла к шкафу. – Прочь из моей головы!

Сняв с полки папку с карандашной цифрой 9 на корешке, Тури хотела было выдрать из нее листы и отправить в корзину, но остановилась.

На первой странице была небольшая фотография. Обычный снимок, который делали с каждого пациента, как только он поступал в лечебницу. Молодой человек, на которого смотрела Тури, не был похож на больного. Красивое лицо, умные глаза, тонкие губы…

Она вспомнила те два или три последних сеанса, которые успела провести с ним. С этих губ почти никогда не сходила улыбка. Добрая, открытая, но вместе с тем… безумная. Тури нетрудно было узнать ее: так улыбался ее отец, так улыбались и многие другие пациенты, лишенные рассудка. Ничего особенного.

У него не было имени. Чтобы сохранить анонимность, всем пациентам, попадавшим в «Каннон», давали кодовые номера: не от всех еще отворачивались семьи.

Но от П-9 не просто отказались. Из закрытой информации Тури знала, что он убил – и убил жестоко – своих отца и мать. Суд определил его в тюремную лечебницу, откуда через несколько лет П-9 по жребию перевели в «Каннон». Здесь лучшие специалисты планеты пытались вернуть десять душевнобольных пациентов к нормальной жизни.

– Прости, – вздохнула Тури, дойдя до последней страницы. – Я правда думала, что смогу тебе помочь… И вернуть тебе твое имя.

Сонную тишину прорезал телефонный звонок. От неожиданности вздрогнув, она выронила папку, и та рассыпалась белыми листьями по ковру.

– Кто же это? – с досадой прошептала она сквозь зубы и принялась собирать листы. Но телефон не переставал доставать ее пронзительной трелью.

Тури поспешила в соседнюю комнату, где надрывался звонок. Добравшись до телефона, она поднесла динамик к уху.

– Да, – раздраженно ответила она, даже не предполагая, кому это не спится в столь поздний час. Мысли ее все еще были с П-9.

– Тури! – позвал ее голос как будто из совсем другого мира.