Юрий Грум-Гржимайло - Вебсик. История третья. Башни Меера. Часть 2

Я уткнулся в терминал, время от времени поглядывая на репродукции 151-й серии. За этим занятием меня застал вернувшийся из города Саша, который уже неделю отсутствовал – проходил тестирование.

– Папа Юра, можно? – спросил он от входной арки.

«Маленьким» его уже не назвать – превращается на глазах в красивого высокого юношу, усики уже бреет.

– Я прошёл профотбор, – сразу сообщил он.

– О! И что отобрали?

– Получил рекомендацию в Институт геофизики.

– Ну, герой! Влада знает?

– Ещё нет. Где она?

– Если дома нет, то на «чердаке» у нашего Чрезвычайного и Полномочного в яслях, – ответил я и, видя недоумение Саши, пояснил:

– Вебсик устроил у себя ясли для малышей. Юля уже там со своими девочками.

– Класс! – восхитился Саша. – А мне к ним можно заглянуть?

– Валяй, – согласился я. – А потом возвращайся, слетаем с тобой в одно местечко тут…

Саша кивнул и ушёл, а я ещё раз посмотрел на карте место предполагаемой «точки». Решение у меня уже созрело.

– Дом, Вебсик дома? – спросил я.

– Доступен, – лаконично отозвался дом.

– Вебсик, совпадают ли координаты… – я назвал цепочку цифр, – с северным узлом на макете в Загорном?

Ответ пришёл не сразу. Координаты почти совпали. Но дополнительная информация меня крепко озадачила – там некогда был позиционный район стратегического назначения. Все карты, которые я выводил на экран терминала, его не показывали. Почему? Закрытая зона? К сожалению, на Земле от прошлых вооружённых конфликтов и техногенных катастроф осталось немало закрытых зон, куда туристам соваться не следовало. А посылать запрос в Службу Безопасности без серьёзного обоснования, на основе нумерологических вычислений – тем более. Я скрёб голову, соображая, что бы можно было ещё придумать. Под столом помог Пусь – поскрёб лапой мне ногу.

– Гулять хочешь? – спросил я его.

– Уаа! – отозвался пёс, но к выходу не побежал. Я протянул руку за обручем.

«Запах сильный, – сообщил пёс. – Лужи пахнут».

«Лужами» в его понимании были и следы от дождя, и биомасса от исчезнувших артефактов. И то, и то он старательно обходил стороной.

– Дожди идут, вот и пахнут, – сказал я ему.

«Плохо пахнут, – настаивал пёс. – Тухло пахнут».

Я связался с Володей и сообщил ему эти сведения.

– Собачий нос не обманешь, – ответил он. – Регистрируем концентрацию сероводорода в биомассе. Клон уже извлекли.

– И как он?

– А без изменений. Похоже, что свой порог обратимости он прошёл. Но распад прекратился, выясним, что там завоняло, и опять погрузим. Продолжим эту некрофилию… Сейчас биохимики там пробы берут.

– На озере тоже пахнет?

– Там немного. А с чего ты вдруг принюхался?

Я кратко рассказал другу про свои поиски.

– Про позиционный район там я слышал, – сказал Володя. – И заказ оттуда помню. Давно, правда, это было, лет пятнадцать точно, если не больше. Я тогда Пита своего делал. Заказ был на биомеха, устойчивого к повышенной радиации и агрессивным средам типа кислотных дождей. Больше ничего не знаю. Я иду к тебе.

Я задумался. В юности, на старших курсах Института истории, я сдружился с Романом Самоедкиным, диггером-любителем, с которым довелось побывать в одном из бывших позиционных районов. Там были громадные полуподземные ангары-укрытия для мобильных пусковых установок, широкие дороги из потрескавшихся от времени бетонных плит, остатки казарм и служебных бункеров. Люди оттуда уходили явно в спешке – в помещениях валялись кучи мусора и сломанной мебели. Роман мне рассказывал о своей вылазке на бывшую базу «ракетных поездов» – железнодорожных пусковых комплексов. Вместе с мобильными установками они считались наземным оружием «судного дня», до которого, к счастью, дело не дошло. Не будь природных катаклизмов, все эти военные сооружения утилизировали бы аккуратнее, а так – побросали. Не до них стало. Скорее всего, тут в горах тоже были укрытия, бункеры, стояли мобильные установки и «ракетные поезда», но для последних местные одноколейки казались слабоватыми. Хотя, кто знает. Самоедкина вытащить сюда мне не удастся, он, насколько я слышал, ныне в Союзе Континентов заседает, большой человек стал. Вместо него я мог попросить принять участие в вылазке только двоих – Штефена Роберта и Олега Дегова. Но оба ещё были на Луне.

Вклинился срочный вызов. Вызывал Ион. Он сообщил, что срочно снимается силовой купол над башнями Меера. Оказалось, что соседство с ним нарушает энергетику дома-цветка и сохранность в нём разделённых Вебсиком разумов. Вебсик большую часть времени проводил с нами в Соловье и сначала не придал значения изменению энергетического баланса, но сегодня он сам забил тревогу. Купол срочно снимали, и все исследования там приостанавливали.

– Наверное, объявят карантин, – сказал мне Ион. – Дом под него точно попадёт. Ты бы забрал оттуда родителей и свои материалы.

– И как ты предлагаешь мне забрать макет местности с мансарды?

– Не знаю, но у нас тут уже начинается «карантинное расписание». Проход только через санаторий и всё такое.

– Правила создаются для того, чтобы было из чего делать исключения, – ответил я Иону. – Марта и Слава будут упираться всеми лапами, это я тебе точно говорю. Потом, что ваш карантин Загорный не затронет, что ли? Там тоже эвакуация? Ростислав Петрович что говорит?

– Ростислав нынче далеко, на каком-то важном «официозе». Он ничего не говорит. Вместо него говорят другие. Мы все эксперименты прекратили…

– Ты чего, всё-таки залез в башни шарить багром что-ли? – поинтересовался я. – С чего вдруг такой шурум-бурум подняли?

– Почти так. Только вместо багра был эхолот. Знаешь, какая глубина у той невинной ванночки? Чуть меньше, чем у Марианской впадины. Десять километров.

– Да ну…

– Вот тебе и «да ну». После этих замеров и началось.

– Я всё-таки не понимаю связь между тем, что под куполом и тем, что за его пределами. Купол же изолирует.

– Мы сами не понимаем пока. Купол накапливает статику, которая сильно влияет на энергетику дома Вебсика. Вокруг купола сейчас непрерывные грозы.

Володя уже стоял рядом и с интересом прислушивался к нашему разговору. При последнем сообщении Иона он недоумённо поднял бровь и посмотрел на меня.

– Какие грозы? – удивился я. – Сегодня там был, над Загорным солнечно и тихо. В Соловье солнце светило, только что село. Давно начались грозы?

– Утром.

– Так. Ион, сегодня какой день?

– Четверг.

– Замечательно, – ответил я. – У нас он ещё не наступил. У нас только среда. А четверг с грозой наступит через два часа.

Признаюсь, что сообщая Иону о сдвиге времени, я не был уверен в том, что оно сдвинулось именно у них. Мой личный опыт перехода из «сдвинутого» времени в «нормальное» во время наших экспериментов с мозаикой не выявил каких-либо негативных ощущений. Но я тогда «сдвигался» лишь на несколько десятков секунд за час, а тут – сразу на сутки. И грозы вокруг купола говорили о том, что внешняя среда бурно реагирует на возникшее возмущение. Они там, под куполом, жили по своему относительному времени, для них четверг уже настал, то есть время ускорилось… Я вдруг услышал голос Жака Меера: «Природный катаклизм такой силы в данном районе стал для нас неожиданностью. Другим сюрпризом стало наше ускоренное старение. Мы хотели успеть сохранить свои разумы и работали день и ночь, совершенствуя нейронный сканер…» Вот оно!