Нил Стивенсон - Взлет и падение ДОДО

ЭРЖЕБЕТ: Это все равно что спрашивать, почему слепой не знает, как пахнет синий цвет.

…и такими были все наши разговоры. На моем тогдашнем ноутбуке оставались транскрипты двух десятков бесед. Сейчас они, вероятно, либо заархивированы, либо стерты. Если в следующие три недели я не выберусь из 1851-го, я не узнаю, что именно с ними сталось.

У Эржебет имелись все основания демонстрировать норов: она вполне осознавала свою власть. Мы чего-то от нее требовали (много чего, по правде сказать) и ничего не могли предложить взамен. Главное ее желание исполнилось: возвращение в дом престарелых ей, ослепительной девятнадцатилетней красавице, не грозило. Были у нее и другие желания, но поначалу она высказывала их лишь под настроение. Например, на двенадцатый день нашей совместной работы, когда мы сели перекусить, она объявила, что хочет съездить в Венгрию и «плюнуть на могилы своих врагов».

– У нас нет на это средств, – ответил Тристан, откусывая от бутерброда с тунцом. Хотя он сам ничего такого не говорил, ясно было, что его таинственный источник финансирования почти иссяк. Жидкий гелий подвозили все реже и только после выматывающих телефонных разговоров. Тристан то и дело вызывал Фрэнка Оду устранять очередные баги в ОДЕКе, и я чувствовала, что он делает это скрепя сердце, поскольку Фрэнку ничего не платили. Судя по взглядам, которыми его награждали Владимир и Лукасы, немалая часть порученных им заданий выходила за пределы их штатных обязанностей. Тристан и прежде обнаруживал некоторые симптомы гиперактивности и дефицита внимания, что временами добавляло ему обаяния, временами бесило. Теперь, когда его телефон звонил каждые несколько минут, симптомы эти заметно усилились. Он поставил разные рингтоны и режимы вибрации на разные входящие звонки, чтобы, не глядя, знать, кто его дергает. Среди этих рингтонов был и «Колокол Свободы» Джона Филипа Сузы – типичный американский патриотический официоз, марш для военных парадов. С целым набором дополнительных ассоциаций, связанных с тем фактом, что этот марш – главная музыкальная тема «Летающего цирка Монти Пайтона». При его звуках Тристан бросал любое занятие, вытягивался по струнке, сразу принимал звонок и спешил в тихую часть здания, то и дело произнося: «Сэр!» и «Есть, сэр!». Очевидно, этот рингтон он присвоил своему боссу. Я умирала от желания спросить, почему именно этот. Что для Тристана «Колокол Свободы» – патриотическая музыка или намек на британское абсурдистское телешоу, которые перестало выходить в эфир еще до его рождения?

Мы сидели рядом с ОДЕКом за небольшим столом, где я обычно беседовала с Эржебет после сеансов. Я как раз хотела сказать, что надо бы прогуляться вдоль реки Чарльз или даже съездить на озеро Уолден-Понд подышать свежим воздухом и погреться на солнышке (в Новой Англии были длинные выходные в честь Дня поминовения, а мы жили, работали и спали в подвале под искусственным светом. Так и рехнуться недолго.) Я до сих пор частенько гадаю, как бы все сложилось, если бы я заговорила раньше. Несомненно, в другой – лучшей – вселенной Мел предложила отправиться на прогулку, все трое вышли из здания, и генерал Шнейдер, приехав, никого на месте не застал.

Однако в этой вселенной все трое остались в подвале, и между нами произошел следующий разговор:

– Если вы будете нам помогать, – продолжал Тристан, глотая откушенный кусок бутерброда, – мы, вероятно, получим финансирование, и тогда, если вам правда так хочется плюнуть на могилы врагов, этот вопрос можно будет обсудить. – Внезапно он отложил бутерброд и, просияв, воскликнул: – Погодите! Мы можем сами добыть себе финансирование. Если вы умеете превращать обычную воду в соленую… почему не превратить…

– …свинец в золото, – закончила за него Эржебет и тихонько взвыла. – Или что-нибудь еще в золото. Самое неоригинальное предложение в мире. Сколько существует магия, именно это в первую очередь просили у ведьм.

– И?

– Мы этого не делаем. Очевидно.

– Почему?

– Фу, хер вам скажут.

– Что?! – хором изумились мы с Тристаном. У Эржебет было много неприятных черт, но привычки к сквернословию за ней не водилось.

Та опешила от нашей реакции.

– Фу, хер, – повторила она. – Фу-хер .

Мы с Тристаном переглянулись, словно хотели убедиться, что не ослышались.

Эржебет рассмеялась неприятным смехом, означавшим, что ей на самом деле вовсе не смешно.

– До чего же вы испорченные. Это абсолютно нормальная немецкая фамилия. Фуггеры. Специально для вас повторю по буквам: Ф-У-Г-Г-Е-Р. Любой Фуггер вам это скажет.

– Ой, – сказала я. – Фуггер. Было такое старинное семейство немецких банкиров.

– Да.

– Вернемся к нашему вопросу. – Тристан тряхнул головой. – Вы говорите, что мы должны спросить какого-то давно умершего немецкого банкира, почему нельзя превращать свинец в золото.

– Они не все умерли, – поправила Эржебет. – Если вы пойдете в финансовый квартал, то наверняка отыщете кого-нибудь из них в неприметном современном офисе.

– Ладно, – сказала я. – Очевидно, у банкиров есть доводы против превращения свинца в золото.

– Им бы это не понравилось, – ответила Эржебет.

Впервые с начала нашего знакомства она дала понять, что дорожит чьим-то мнением. Очевидно, Фуггеры были в ее представлении людьми, с которыми следует считаться.

– Если вам не нравится золото, давайте попробуем другой пример, – сказал Тристан. – Я покажу свои карты чуть больше, чем обычно. – Он убрал в карман телефон, с которого что-то читал под столом, и положил обе руки на стол, словно буквально показывая карты. – К черту золото. Вы можете получить обогащенный уран?

Эржебет задумалась.

– Который в бомбы кладут?

– Да, который кладут в бомбы.

Она мотнула головой.

– Конечно, нет. Это бы вызвало большие перемены слишком быстро, а когда магию применяют таким образом, случаются нехорошие вещи.

– Какие именно?

– Нехорошие, – отрезала она. – Хуже ваших бомб. У нас даже слов для такого нет. Так что мы этого не делаем.

– Значит, существуют правила. – Я открыла ноутбук и собралась записывать. – Не преобразовывать слишком быстро – правило. А какие еще есть?

– Нет никаких правил, – возмутилась Эржебет. – Мы просто этого не делаем. Тебе какое-нибудь правило запрещает прыгать в пропасть? Нет. Но ты не прыгнешь.

– Чего еще вы не делаете? – спросил Тристан.

– Глупый вопрос. Он все время задает глупые вопросы, – пожаловалась она мне. – Надеюсь, он не твой любовник, потому что он тебя не стоит.

– Почему это глупый вопрос? – не отставал Тристан.

– Можете вы перечислить мне все, чего не делаете? Нет. Вы не понимаете, что чего-то не делаете, пока вас не попросят это сделать. Так со всем, и с магией тоже.