Нил Стивенсон - Взлет и падение ДОДО

Я начала завязывать юбку на талии и уже открыла рот, чтобы продолжать, но матушка Фитч заговорила снова и одновременно подошла мне помочь.

– Они тут охотятся на ведьм, будто с цепи сорвались, потому что тридцать восьмой чуть нас всех не убил. Мы только-только начали строить дома и расчищать землю под огороды. Кукурузу пришлось сажать дважды, она гнила в мерзлой почве, потом весна выдалась слишком сырой, лето – слишком жарким, с нескончаемыми грозами, потом всю осень лили дожди, а в октябре лег снег. Многие другие поселения на реке Чарльз не пережили этого года. Дела матери-природы приписали колдовству, а спасение поселка – милости Божьей. На самом деле поселок спасла я, но соседи этого не знают и, надеюсь, никогда не узнают. Если бы они что-нибудь заподозрили, то не поблагодарили бы меня, а убили, потому что считают, будто колдовство – от дьявола. Глупые люди. – Она с силой затянула завязки у меня на талии. – В этом году они отлучили от церкви Энн Хатчинсон, а она была тут одной из лучших. И впустили в гавань невольничье судно. А еще называют себя христианами. Широковата ты в талии, для твоих-то размеров.

– Я в детстве не носила корсета. В мое время женщины их не носят.

Она удивленно хмыкнула и, продолжая свой монолог, помогла мне надеть жакет.

– Сами себя калечат. Уверена, ничего путного из этого места не выйдет.

– А тогда зачем вы сюда приехали? – спросила я.

– Хотела познакомиться с новыми ведьмами. Я из семьи хронистов и мудрецов, меня с детства поощряли учиться. Я надеялась сравнить свои знания со знаниями местных ведьм – уж наверняка они здесь должны быть. Мой муж никогда не был пуританином, но сочувствовал их взглядам, к тому же по своим причинам хотел убраться из Англии. Мы приплыли в Бостон, а затем при первой же возможности перебрались сюда. У меня были большие надежды. Однако колонисты – такие твердолобые ханжи, что никто из местных ведьм со мной и говорить не стал, а уж о колдовстве – тем паче. Боялись, что я стану отвращать их от старых богов и верований. Все из-за пуритан с их несносностью и неотвязностью. А тут столько растений, которые у нас в Англии не растут, я льстилась о них узнать, но никого не нашла, кто бы меня просветил.

Ровно этих слов я и ждала.

– Например, стебелист? – спросила я как можно небрежнее. – Или, может быть, вы называете его корень скво?

Матушка Фитч – она застегивала на мне жакет – замерла на миг, потом возобновила свое занятие.

– Откуда ты про него знаешь? Именно это растение занимает меня больше всего. Мне кажется, без магии всех его полезных свойств не раскрыть.

– И клюква, – добавила я. – Но с ней, наверное, разобраться легче.

– Клюква замечательная, – согласилась она. – Как и здешняя бузина, которую я знаю по ее английской родственнице. Но корень скво – это что-то совсем особенное.

– Он растет рядом с соснами. Это вы уже знаете?

Она кивнула, разглядывая меня с осторожным интересом. «Спасибо, Ребекка», – подумала я.

– Я много о нем знаю, – продолжала я. – Как и когда его собирать, какие части растения самые полезные. Мне много о нем известно, хотя, разумеется, не то, что можно узнать только с помощью магии, ведь я не ведьма. Но я могу вам помочь. Если вы мне поможете.

Чувствовалось, что предложение мое для нее соблазнительно, но осмотрительность пока перевешивает.

– Ты хоть понимаешь, насколько для нас обеих это опасно?

– Еще могу рассказать кое-что интересное про шлёмник. И про монарду.

Матушка Фитч мотнула головой.

– Их я уже знаю. У них нет того запаха, что у корня скво. Они лекарственные, не магические. А корень скво меня зовет . Но на неведомом языке.

– Это поправимо. Помогите мне исполнить поручение, и я, как вернусь, расскажу вам все, что знаю. А потом вы перенесете меня обратно.

– Хорошо, – сказала она, помолчав. – Как тебя звать?

– Мелисанда. Я не замужем.

– Я – матушка Фитч. Мое имя – Мэри.

– Знаю, – ответила я и коротко изложила мое поручение: добыть только что изданную Массачусетскую Псалтирь, запечатать в бочку для защиты от стихий и закопать в строго определенном месте на поле к северо-западу от поселка Кембридж.

Не полюбопытствовав, зачем мне книга и чего ради ее надо закапывать, матушка Фитч спросила:

– Почему именно там?

Я задумалась, насколько полно отвечать.

– Там будут жить ваши потомки. Люди, которых я знаю в моем времени. Им нужен экземпляр этой книги. Если я не… не отложу его для них сейчас, у них не будет способа его добыть.

К моему изумлению, она в ответ прыснула со смеху.

– Как же глупо было надеяться, что в такой глуши когда-нибудь расцветет культура! И как печально думать, что моим отпрыскам не хватит ума выбраться из этой дыры.

Я обиделась за город, в котором живу, и вспылила – очень неосторожно, поскольку о будущем говорить не следует.

– Кембридж станет одним из центров мировой учености. Он сравняется со своим английским тезкой… если не затмит его.

– Чепуха, – хмыкнула она. – Деревушка за частоколом. Запуганные глупцы. У них есть величайшее изобретение человечества – печатный станок! И что они тиснули? Никчемную религиозную книжонку. Единственная школа в Новом Свете, и чему там учат? Только религии. И только своей религии.

– Ну, по справедливости, если бы не их религия, ничего бы этого сейчас не было. Вас бы здесь не было.

– Я была бы в Виргинии, где одна религия – нажива, что хоть немного, да лучше, хотя тутошние обитатели страдают от этой религии больше, чем от христианства. Ладно… мы тебя одели, так что не будем мешкать. Скажи прямо, чего тебе от меня надо.

– Главное – чтобы вы перенесли меня обратно, когда я сюда вернусь. И буду признательна, если покажете, в какой стороне Кембридж.

– Это несложно. Тебе надо будет заплатить паромщику.

Матушка Фитч подошла к одному из сундуков у стены. На нем стояла шкатулка размером с хлебницу. Матушка Фитч открыла ее ключом, который носила на шее на кожаном шнурке, и вытащила два маленьких круглых предмета: один оказался свинцовой ружейной пулей, другой, посветлее и полегче, был больше размером и блестел, как отполированный.

– Это на переправу туда и обратно. Я дала бы тебе какой-нибудь обменный товар, но за ним муж следит, а он пропажу капустного кочана заметит, не то что чего другого.

– Можно попросить у вас лопату?

Она задумалась.

– Да. Но странно девушке идти одной, а уж тем более с лопатой. Скажи, что ты моя двоюродная сестра, недавно из Шропшира, а лопату возвращаешь дядюшке Портеру в Уотертаун, тебе все равно через него идти. Никто меня в Кембридже хорошо не знает, вопросов, на которые ответить не сможешь, тебе не зададут. Вроде там есть бочар, как раз неподалеку от книжной лавки. Чем ему заплатить, я тебе дать не могу, и как книгу будешь добывать, не знаю.