Алан Фостер - Чужой

– Нас устраивает.

– В точку, – прибавил Бретт. Его голос прозвучал откуда-то слева от главного механика.

– Мостик – конец связи.

– Машинное отделение – конец связи. Держите руку на пульсе.

Рипли выключила интерком, выжидающе поглядела на Далласа. Тот сидел молча и задумчиво морщил лоб.

– Рипли, сколько уйдет времени на восстановление работоспособности? Учитывая, что Паркер прав относительно повреждений и что они с Бреттом смогут провести ремонт, и это сработает?

Она изучила показания, секунду подумала.

– Если они смогут заново проложить трубопроводы, и если починят двенадцатый модуль так, что он снова начнет давать энергию, я бы сказала – от пятнадцати до двадцати часов.

– Не так плохо. У меня получилось восемнадцать, – Даллас не улыбнулся, но почувствовал себя более обнадеженным. – Что насчет вспомогательного оборудования? Лучше бы, чтобы все было наготове, когда появится электроэнергия.

– Работаю над этим, – Ламберт сверилась с инструментарием. – К моменту, когда они закончат в машинном отделении, у нас все будет готово.

Десять минут спустя крошечный динамик на панели Кейна издал серию резких гудков. Старший помощник изучил приборы, а затем включил коммуникатор:

– Мостик. Кейн на связи.

Голос Паркера звучал крайне устало, но механик явно был собой доволен, когда проговорил с другого конца корабля:

– Не знаю, долго ли выдержит… некоторые швы мы сварили довольно небрежно, но если все сработает, как нужно, то мы пройдемся везде заново и переварим на постоянку. У вас сейчас должно быть электричество.

Старпом щелкнул рычажком перезагрузки. На мостик вернулось освещение, заработали энергозависимые приборы, и отовсюду послышалось одобрительное ворчание членов команды.

– У нас снова есть энергия и свет, – доложил Кейн. – Вы двое отлично поработали!

– Мы всегда отлично работаем, – ответил Паркер.

– В точку, – судя по ровному гулу, который изящным контрапунктом оттенил стандартный ответ, Бретт стоял у коммуникатора рядом с двигательным отсеком.

– Только не слишком радуйтесь, – продолжил Паркер. – Новые связи должны выдержать, но гарантий я не дам. Мы тут просто свалили все в кучу. У вас есть что-нибудь новенькое?

Кейн покачал головой, а потом вспомнил, что Паркер его жеста видеть не может.

– Ни черта, – он глянул в ближайший иллюминатор. Свет с мостика отбрасывал слабое сияние на ничем не примечательную, пустую поверхность планеты. Иногда бушующий снаружи шторм приносил охапку песка или осколок камня, и тогда они коротко вспыхивали отраженным светом, но на том и все. – Просто голый камень. И видимость маленькая. Насколько могу судить, мы вполне можем торчать в пяти метрах от какого-нибудь местного оазиса.

– Мечтай, – Паркер проорал что-то Бретту, после чего деловито закончил: – Будьте на связи, и если у нас возникнут проблемы, – дайте знать.

– Я пошлю тебе открытку, – обнадежил его Кейн и отключился.

Вероятно, если бы чрезвычайная ситуация продлилась, так было бы лучше для всеобщего душевного спокойствия. А сейчас, когда свет включился, электропитание вернулось, но делать было нечего, кроме как глядеть друг на друга, люди на мостике беспокоились все больше. Для того чтобы как-то расслабиться с помощью движения и сбросить напряжение в мышцах, не было места. Единственный человек, пожелавший походить взад-вперед, занял бы всю доступную для этого палубу. Так что все хандрили у своих рабочих станций, поглощали небывалое количество кофе, которое выплевывал автоповар, и пытались придумать, чем заняться, чтобы переключить мозги и перестать концентрироваться на текущей неприятной ситуации. А о том, что находилось за пределами корабля – вероятно, совсем рядом, – они предпочли вслух не рассуждать.

Из всех только Эш казался относительно довольным. В данный момент его заботило лишь психическое состояние товарищей по команде. На корабле не было ничего, что помогло бы снять напряжение. «Ностромо» являлся буксиром, рабочим судном, а не круизной яхтой. Когда команда не исполняла свои непосредственные задачи, предполагалось, что она проводит свободное время в уютных объятиях гиперсна, поэтому ничем не занятое время бодрствования нервировало бы всех и в куда более благоприятных обстоятельствах. А сейчас обстоятельства слегка не дотягивали до благоприятных.

Но Эш мог заниматься на компьютере теоретическими проблемами, и поэтому ему не становилось скучно. Он считал бодрствование полезным.

– На наши запросы ответ не пришел? – Даллас отклонился в кресле, чтобы взглянуть на научного сотрудника.

– Я перебрал вручную все типы откликов, плюс свободные ассоциации. Даже позволил Матери воспользоваться кодовым подходом механалога. Ничего, – Эш с разочарованием покачал головой. – Все тот же сигнал с призывом о помощи, повторяющийся с обычными интервалами. На всех прочих каналах – пусто, кроме слабого, но постоянного треска на ноль-точка-три-три. – Он указал вверх большим пальцем. – Мать говорит, что это характерные разряды центральной звезды этого мира. Если тут где-то есть что-нибудь, даже живой, то им ничего не остается, кроме как звать на помощь.

Даллас выругался.

– К нам полностью вернулась энергия. Давайте поглядим, где мы. Врубайте всё.

Рипли щелкнула переключателем. Снаружи включились мощные прожекторы – цепочка ярких жемчужин на темной шкуре «Ностромо». Ветер и пыль теперь стали еще заметнее – иногда они образовывали небольшие завихрения перед иллюминаторами, иногда с заметной скоростью пролетали мимо. Отдельные скалы, всхолмья и впадины – единственное, что оживляло унылый пейзаж. Здесь не было никаких признаков жизни – ни лишайников, ни кустов, ничего. Только ветер и пыль, вихрившиеся в чужой ночи.

– И никакого оазиса, – прошептал Кейн сам себе. Пусто, скучно и негостеприимно.

Даллас поднялся, подошел к иллюминатору и уставился на шторм, глядя, как осколки камня пролетают мимо стекла. Он задумался, стихал ли когда-нибудь ветер на этой маленькой планетке. Учитывая количество их знаний об этом мире, происходящее снаружи вполне могло быть на самом деле тихим летним денечком. Хотя, конечно, маловероятно – этот шарик был недостаточно велик, чтобы создавать действительно плохую погоду, как, например, на Юпитере. Даллас слегка утешился, когда пришел к выводу, что ситуация снаружи сильно ухудшиться не сможет.

Капризы местной погоды стали предметом обсуждения.

– Мы не можем туда выйти, – заявил Кейн. – Не в темноте, во всяком случае.

Эш поднял голову от консоли. Он не нуждался в лишних движениях, и, судя по всему, не испытывал физических неудобств так же, как и психологических. Кейн не мог понять, как научному сотруднику это удавалось. Если бы он сам время от времени не покидал свой пост, чтобы пройтись, он бы уже с ума сошел.