Орсон Кард - Люди на краю пустыни

— Ну-ка вынесите его наружу, да побыстрее, — в голосе ЛаВона прозвучали властные нотки.

Они попытались вытащить его тело из кресла, но оно совсем потеряло гибкость. И все же они причинили ему боль, когда с помощью грубой силы попытались просунуть его бедра под корпус компьютера и когда выкручивали ему руки.

— Несите его вместе с креслом, — сказал ЛаВон. Они подняли кресло и потащили к двери. Его руки ударялись о стены и дверной проем.

— Похоже, он умер, или с ним что-то случилось, — сказал Киппи, — он ничего не говорит.

Однако мысленно он не то что говорил, а орал на них. «Что вы здесь делаете? Мстите? Неужели вы, идиоты, думаете, что этим вернете своих отцов?»

С грехом пополам они затащили коляску в автофургон, стоявший у входа в дом. Это был фургон епископа: Киппи осталось недолго им пользоваться. Сколько краденого зерна было в нем перевезено?

— Он наверняка попробует выкатиться отсюда, — сказал Киппи.

— Опрокиньте его, — сказал ЛаВон.

Карпентер почувствовал, как из-под него вылетает кресло. Только по счастливой случайности оно не придавило ему левую руку, иначе она бы сломалась. Но в результате удара об пол его рука сильно изогнулась, и этого не выдержали сведенные судорогой мышцы. Он почувствовал, как что-то порвалось, и из его горла, несмотря на усилия молча терпеть боль, вырвался звук.

— Ты слышал? — спросил Поуп. — У него есть голос.

— Ему недолго осталось им пользоваться, — сказал ЛаВон.

Впервые Карпентер понял, что бояться ему надо не боли. Эти мальчики не стали дожидаться, пока время остудит их гнев и, спустя всего час после ареста своих отцов, задумали совершить убийство.

В городе дорога была достаточно ровной, но вскоре она стала ухабистой и причиняла ему боль. Из этого Карпентер сделал вывод, что они двигаются в направлении пустыни. Его лицо ощущало холод рифленого металлического пола, на котором он лежал. Ни на секунду не ослабевая, его руку терзала пульсирующая боль. «Надо расслабиться и успокоиться, — твердил он самому себе. — Сколько раз в жизни ты хотел умереть? Смерть для тебя ничего не значит, глупец. Много лет назад ты сам решил, что смерть — это всего лишь освобождение от этого тела. Так чего же ты боишься? Успокойся и лежи тихо». Его руки согнулись, а мышцы ног расслабились.

— Он опять становится мягким, — сообщил Поуп. Из кабины фургона раздался грубый хохот Киппи.

— Маленький мистер Клоп. Мы всегда так вас называем, вы слышите меня, мистер Клоп? Вас всегда двое: мистер Машина и мистер Клоп. Мистер Машина злобный, крепкий и умный, а мистер Клоп слабый и мерзкий членистоногий кисель. Глядя на вас, мистер Клоп, нам хочется блевать.

«В детстве, мистер Поуп Гриффит, меня истязали палачи высочайшего класса. Вы им и в подметки не годитесь». Но пока Карпентер не дотянулся до клавиш, его слов никто не мог услышать. После падения его левая рука совсем ослабла, и он кое-как набрал слова одной правой рукой.

— Неужели вы думаете, мистер Гриффит, что если я исчезну в день ареста вашего отца, то никто не догадается, чьих рук это дело?

— Уберите его руки с клавиатуры! — крикнул ЛаВон. — Не давайте ему прикасаться к компьютеру.

Как раз в этот момент съехавший с дороги фургон качнулся и резко подпрыгнул на ухабах. Теперь они с грохотом ехали по грунтовке. Голова Карпентера постоянно билась о металлический пол. Из-за боли, которую ему причиняли эти удары, его тело снова свело судорогой. К счастью, во время этих припадков его голова всегда склонялась вправо, благодаря чему он избежал дальнейших ударов об пол, которые могли лишить его сознания.

Вскоре тряска прекратилась. Шум мотора умолк. Карпентер слышал только порывы ветра, который что-то нашептывал раскинувшейся вокруг плоской пустыне. Пахотные поля и фруктовые сады остались далеко за зелеными лугами приграничной полосы. Двери фургона открылись. ЛаВон и Киппи забрались внутрь и выволокли наружу Карпентера, его коляску и все остальное. Они потащили коляску к высокому берегу какого-то водоема. Но воды в нем не было.

— Давайте просто швырнем его вниз, — предложил Киппи. — Сломаем шею этому маленькому паралитику.

Карпентер и не догадывался, что гнев может так распалить этих медлительных и насмешливых ребят.

Но ЛаВон не проявлял излишней горячности. Он был холоден как лед.

— Я еще не хочу его убивать. Сначала я хочу услышать его голос.

Карпентер вытянул было руки, чтобы набрать ответ, но ЛаВон одним резким ударом сбросил их с клавиатуры. Схватив компьютер, он уперся ногой о коляску и вырвал его из опор. Он швырнул его в русло высохшей реки. Звонко ударившись о склон противоположного берега, компьютер упал на дно высохшего водоема. Вероятно, он уцелел, но сейчас Карпентеру было не до компьютера. До этого момента Карпентер еще мог надеяться на то, что они хотят его только напугать. Но так обращаться с драгоценным электронным оборудованием было просто немыслимо, и это убедило его в том, что в ЛаВоне не осталось и следа цивилизованности.

— Я хочу услышать ваш голос, мистер Карпентер. Не эту машину, а ваш собственный голос.

«Вам его не услышать, мистер Дженсен. Я не буду перед вами унижаться».

— Да ладно, — сказал Поуп, — ты же слышал, что мы сказали. Мы просто спустим его вниз и оставим там.

— Мы быстренько спровадим его вниз, — сказал Киппи. Он толкнул коляску в направлении обрыва.

— Мы спустим его вниз! — закричал Поуп. — Мы не будем его убивать! Ты обещал!

— Не вижу большой разницы, — сказал Киппи. — Как только в горах пойдет дождь, этот паразит нахлебается воды и отправится в свое последнее плавание.

— Мы не будем его убивать, — настаивал Поуп.

— Ладно, хватит, — оборвал его ЛаВон, — давайте доставим его вниз.

В то время как они с большим трудом, скатывали коляску вниз по склону, Карпентер сосредоточился на том, чтобы избежать судорог. Склоны высохшего русла не были отвесными, но все же были достаточно крутыми, и спуск вниз оказался делом совсем не простым. Карпентер попытался сосредоточиться на математических проблемах и поэтому на сей раз не поддался панике и не стал корчиться в судорогах на виду у своих палачей. Наконец коляска опустилась на дно водоема.

— Вы считаете, что можно приехать сюда и решать, кто хороший, а кто плохой, верно? — спросил ЛаВон. — Вы считаете, что можно сидеть на своем маленьком троне и решать, чей отец отправится в тюрьму, не так ли?

Руки Карпентера покоились на скрученных опорах, которые еще недавно удерживали компьютер. Лишенный своего пугающего голоса, с помощью которого он выстраивал их по струнке, Карпентер чувствовал себя голым и беззащитным. ЛаВон знал, как умело Карпентер пользуется словами.