Яцек Дукай - Идеальное несовершенство

Анжелика мимоходом загордилась, что такое сравнение вообще пришло ей в голову.

Сидя потом на полу, он говорил дочери уже куда отчетливей. Она подошла, присела с ним рядом, на корточки. Рассматривала его вблизи. Видела, как он страдает, стараясь овладеть телом, в чей мозг он едва-едва был впечатан. Неловко повернулся, помогая себе локтем, – рыба, выброшенная на берег, бьющая плавниками о землю.

Анжелика принялась массировать мышцы его спины. Кожа была горячей, влажной, липкой.

Говорил он все тише; обязывал протокол, а манифестация медика и Меттилу слышать его не могли.

– Полулучилучили мы из нашего Колодца весть о войне, – он сражался с гортанью и языком, постепенно добиваясь от них послушания. – Датируется плюс-семьде-де-десят. Как причина – назвававан этот Замойский. Несколько сотен бит, ничего конкретного. Император утверждает, что первое покушение на него, то есть, на Замойского, было на полном серьезе. Удалось исключительно на Плато. Потому френ остался сохранен в теле – но пр-р-ри-войка в его мозгу – обну-нулилась. Теперь все дело в том, чтобы —

Отворились двери второй камеры, и в зал ввалился трясущийся Мойтль, тоже обнаженный и мокрый.

Доктор Сойден купно с медиком пытался его удержать, но Мойтля мотало во все стороны, словно в приступе пляски святого Витта.

– Каааак…? – стонал он. – Кааак это слулулучилось?

– Отсутствие ко-контакта, – ответил Джудас.

Мойтль схватился за голову.

– Иииисусе! Еще наверняка и синнннтез фре-ренов!..

– Ага. Если найдешься.

– Су-су-су-су-су-ккка.

– Я и сам не сказал бы лучше.

Анжелика никогда ранее не встречала Мойтля. Он находился на пару ступеней ниже в генеалогическом древе рода, но был старше ее на несколько десятков лет. Учитывая доминирование внеклановых генов, от фенотипа Макферсонов у него осталось немного.

Он глянул на Анжелику внимательно – из-под трепещущих, словно крылья колибри век – но видимо без доступа к Плато не понял, кто перед ним. Анжелика знала, что Мойтль не принимает Первую Традицию.

Наконец энергия совершенно покинула свежевоскрешенца, тот оперся о ближайшую белковую кадку. Там до него добрался Сойден – дал пощечину, оттянул пальцами веки, заглянул в глаза, ударил кулаком в грудь: раз, другой. Мойтль зарычал, закашлялся и выхрипел на паркет кусок густой флегмы.

Меттил принеслу Джудасу одежду. Пока Джудас застегивал жилетку и надевал фрак, Мойтль пришел в себя достаточно, чтобы совладать с постимплементационной горячкой эмоций и получить относительный контроль над более сложными телесными функциями.

– Сколько? – спросил он. – Сколько?

– Почти три месяца, – ответил ему Сойден.

– Боже!..

– Беатрис как раз выходит замуж. Наверху свадьба.

– А Джу-джудас…? Почему?

– Традиционно, – сказал Джудас, опробывая свободу движений в одежде. – Помнишь, куда ты хотел по-олететь?

– Куда?

– Ты взял тройку без фиксации конечной точки. Лизинг под личные га-га-гарантии.

Мойтль покачал головой.

– Ннне знаю.

– Может, получим из Чистилища.

Джудас взял дочь под руку и отвел за сборник, в котором в медленных водоворотах мутной жидкости кружила одна из пустышек матери Анжелики. Анжелика уставилась на нее. Джудас хотел толкнуть дочку, но рука не послушалась его, потянул, они столкнулись. Анжелика отступила, непроизвольно расправила ему рубашку.

– Я не стану дренажировать Замойского, – сказал он, поправляя жилет. – Предсказания исходят из обстоя-тельств, которые нам неизвестны – возможно, именно данные, которые я получил бы из такого дренажирования его френа привели бы все в движение. Ты заберешь его в Пурмагезе, пусть само выйдет на поверхность. Ничего больше.

– В Пурмагезе?

– Да.

– Перед лицом войны?

– Ну, с войной я так и эдак ничего не по, не по, не поделаю, а убирая его с глаз, мы уменьшаем шанс, что реализуется будущее, о котором мы получили сигнал через Колодец. Кто хочет войны? Никто не хочет войны. Позволим этому угас-с-с-снуть, не станем подливать масла в огонь.

– Император дал гарантии?

– А ты подумай, Анжелика.

Она взглянула на отца вопросительно. Тот лишь вздернул бровь. Некоторые вещи – совершенно очевидны.

Обязывал протокол FTIP. В той степени, в которой это было вообще возможно, он страховал от опосредованного и непосредственного вмешательства Императора, цензурируя инф. Император был не в состоянии слышать их разговоры. Анжелика могла бы поспорить, что пока тот не слышал и о новом предсказании Колодца «Гнозис». Соответственно, не имел никаких причин давать гарантии Замойскому. Просьба же о таковых пошла бы именно по линии предсказания, поскольку выдвигала бы Замойского на сцену и превращала бы его в значимый элемент политических игр. Если Джудас хотел избегнуть войны – а он хотел, наверняка хотел, Анжелика верила этим его словам, не могла вообразить причину, по которой желал бы он уничтожить Цивилизацию – тогда единственное, что ему оставалось, это убрать Замойского со сцены, затолкнуть его вглубь из первого ряда. А есть ли в Сол-Порту более отдаленная провинция, нежели Пурмагезе? По крайней мере – не на Земле.

– Я должна за ним следить? – спросила она.

– Ты должна держать его в тени. Подальше от Плато.

– Что говорят инклюзии?

«Гнозис» обладала шестьюдесятью закрытыми инклюзиями, десятком открытых, имела долю в сотнях дальнейших и пользовалась услугами большинства освобожденных (те работали по большей части в качестве переводчиков, выстраивая разнообразнейшие Субкоды). Общая численность инклюзий, созданных корпорацией Макферсонов, исчислялась уже более чем десятью тысячами; логические семинклюзии исчислялись сотнями тысяч.

– Взвешивают состояние веро-ро-ро-роятности, – ответил Джудас. – Перекрестные прогнозы из других Колодцев.

– Кому приписывают покушения?

– Здесь – неясности, – признался он и громко чихнул. Вынул платок, упустил, поднял, упустил, поднял, высморкал нос (из ноздрей вышло еще больше белой слизи) и меланхолично выругался.

До них донесся окрик с другого конца помещения:

– Будь здоров!

Джудас повернулся и глянул на Мойтля сквозь густую взвесь, что наполняла бак с Анной Макферсон. Мойтль, с помощью доктора Сойдена, как раз учился ходить, садиться и вставать; все еще трясся, словно эпилептик. Манифестации медикуса отслеживали каждое его движение.

Сам Джудас, чьи использованные биоварные манифестации исчислялись сотнями, обладал в этой области опытом и знаниями куда большими, чем доктор. Ведь только сегодня это было уже третье его тело.

– Что до Мойтля, – произнес он неспешно, еще сильнее понизив голос, – здесь нет уверенности, было ли это покушением. Нет уверенности даже в том, что он действительно умер. Может ему и придется пройти синтез двух френов; а это всегда неприятно. Но… – он вернулся взглядом к дочке и пожал плечами.