Джастин Кронин - Город зеркал. Том 1

Она сняла перчатки и прошла по газону. Села напротив Картера. Во рту стоял вязкий вкус крови. Она отпила чая, чтобы смыть его.

– Это хорошо, поддержать силы, мисс Эми, – сказал Картер. – Нет никакого проку морить себя голодом.

– Мне это просто… не нравится.

Она поглядела на Картера, который всё так же обмахивался шляпой.

– Я снова пыталась убить его.

– Луций хорошо знает ситуацию. Сомневаюсь, что он принял это близко к сердцу.

– Дело не в этом, Энтони. Мне надо научиться контролировать это, подобно тебе.

Картер нахмурился. Он всегда говорил короткими фразами, жестикулировал скупо, выдерживал паузы.

– Не вини себя так. У тебя было всего три года, чтобы ко всему этому привыкнуть. Ты в своем роде младенец, в том смысле, кем мы являемся.

– Я не чувствую себя младенцем.

– А кем же ты себя чувствуешь?

– Чудовищем.

Слишком резко она выразилась. Эми отвернулась, чувствуя стыд. После еды она всегда проходила через период сомнений. Как странно всё это. Она – тело внутри корабля, но ее сознание живет здесь, вместе с Картером, среди цветов и деревьев. Эти два мира соприкасались лишь тогда, когда Луций приносил кровь, и контраст сбивал ее с толку. Картер объяснил ей, что для них двоих в этом месте нет ничего особенного, разница лишь в том, что они в состоянии его видеть. Есть один мир, из плоти, крови и костей, но есть и другой – более глубинная реальность, та, которую обычные люди могут увидеть лишь мельком, если вообще видят. Мир душ, мир живых и мертвых, в котором пространство, время, память и желания существуют в чистом виде, так, как они существуют во снах.

Эми знала, что это так. Она чувствовала, что знала это всегда, даже будучи маленькой девочкой, совершенно человеческой девочкой, она ощущала существование этой иной реальности, мира-за-пределами-мира, так она его называла. Наверное, у многих детей так бывает, решила она. Что такое детство, как не переход из света во тьму, медленное погружение души в океан привычной материи? За то время, что она провела на «Шеврон Маринере», для нее стало ясным многое в ее прошлом. Яркие воспоминания находили дорогу в ее сознание, вежливо возвращаясь в память, до тех пор, пока то, что случилось, казалось, столетия назад, не стало ощущаться как свежее воспоминание. Она вспомнила, как давным-давно, в тот период невинности, который она назвала для себя «прежде» – прежде Лэйси и Уолгаста, прежде Проекта НОЙ, прежде вершины горы в Орегоне, где они нашли себе дом, прежде ее бесконечных одиноких скитаний в мире, лишенном людей, где попутчиками ей были лишь Зараженные, – животные говорили с ней. Большие животные, такие как собаки, но даже и маленькие, те, на кого никто и внимания не обращает, – птицы и даже насекомые. Тогда она об этом совершенно не задумывалась, для нее это было в порядке вещей. Ее ничуть не беспокоило, что остальные этого не слышат, это было частью мироустройства, то, что животные говорят только с ней, всегда обращаясь к ней по имени, будто старые друзья, рассказывая про свою жизнь. Ее радовал этот особый дар, дар их внимания, в те времена, когда всё остальное в ее жизни выглядело лишенным смысла. Перепады настроения у ее матери, ее долгое отсутствие, их переезды с места на место, чужие люди, которые приходили и уходили без очевидной надобности.

Всё это шло без последствий до того дня, как Лэйси привела ее в зоопарк. Тогда Эми еще не осознала окончательно, что ее мать покинула ее – что она уже никогда не увидит эту женщину. Она с радостью откликнулась на предложение, она слышала про зоопарки, но ни разу в них не бывала. И вошла туда под радостный приветственный галдеж всех зверей. После странных событий предыдущего дня – внезапного исчезновения матери, монахинь, у которых она оказалась, хороших, но каких-то заторможенных, будто они проявляли свою доброту согласно некоему своду правил, – здесь ей стало хорошо и знакомо. Ощутив прилив сил, она вырвалась от Лэйси и бросилась к бассейну с белыми медведями. Три медведя лежали, купаясь в лучах солнца, четвертый плавал под водой. Какими величественными они были, какими потрясающими! Даже теперь, столько лет спустя, она вспоминала их с удовольствием, их прекрасный белый мех, огромные мускулистые тела, выразительные лица, в которых, казалось, читалась вся мудрость вселенной. Когда Эми приблизилась к стеклу, тот, что был в воде, подплыл к ней. Хоть она и знала, что ее способность разговаривать со зверями лучше проявлять в одиночестве, она не сдержалась от возбуждения. Ей вдруг стало очень жаль, что такое красивое создание вынуждено жить здесь, будто в тюрьме, лежа на солнце среди искусственных скал под взглядами зевак, которые их не ценят и не понимают.

– Как тебя зовут? – спросила она медведя. – Меня зовут Эми.

Его ответ был потоком несовместимых согласных, таким же, как имена остальных медведей, которые он тоже вежливо сообщил. Было ли это реальностью? Или она, маленькая девочка, просто выдумала себе это? Но нет. Всё это случилось в реальности, именно так, как она запомнила. Она стояла у стекла, подошла Лэйси. У нее на лице была сильная тревога.

– Ну-ка, Эми, – сказала Лэйси. – Не надо так близко.

Чтобы успокоить ее, а еще поскольку Эми ощущала, что эта добросердечная женщина с ее певучим акцентом открыта для восприятия необычного – в конце концов, зоопарк был ее идеей, – она объяснила всё так просто, как могла.

– У него есть медвежье имя, – сказала она Лэйси. – Но такое, что я произнести не могу.

Лэйси нахмурилась.

– У медведя есть имя?

– Есть, конечно, – ответила Эми.

И снова повернулась к своему новому другу, который стучался носом в стекло. Эми уже хотела было расспросить его о его жизни, о том, тоскует ли он по своей родной Арктике, и вдруг вода резко всколыхнулась. Второй медведь нырнул в бассейн. Поплыл к ней, загребая огромными, как колпаки автомобильных колес, лапами, и пристроился рядом с первым, который лизал стекло огромным розовым языком. В толпе заохали и заахали, люди начали спешно фотографировать. Эми приложила ладонь к стеклу в знак приветствия, но у нее возникло нехорошее ощущение. Что-то было не так, это было нехорошо. Огромные черные глаза медведя смотрели не на нее, а сквозь нее, с таким напряжением, что она не могла отвести взгляд. Она ощутила, как растворяется в них, будто плавится, а затем пришло ощущение падения, будто она промахнулась ногой мимо ступеньки.

Эми, говорили медведи, ты Эми, Эми, Эми, Эми, Эми…

Начало что-то происходить. Суета в толпе. Сознание Эми расширялось, и она услышала другие звуки, другие голоса со всех сторон. Голоса не людей, а животных. Крики обезьян, щебет птиц. Рык крупных кошек, трубные голоса слонов, топот носорогов. В бассейн прыгнули третий и четвертый медведи, и вода волной перехлестнула через край, заливая толпу. Началась суматоха.