Андре Лори - Рубин Великого Ламы

Лишь только путешественники вступили на палубу аэроплана, пробравшись сквозь толпу любопытных, столпившихся у входа, как вдруг навстречу, подобно урагану, налетел Петтибон с всклокоченными волосами, весь красный от гнева.

— Господин капитан, на пару слов! — произнес он хриплым голосом.

— В чем дело? Опять что-нибудь невпопад? — спросил Оливье.

— Эти несчастные негры, как можно было ожидать, не сумели вовремя кончить своей работы! Мы не можем сняться сегодня вечером, капитан!.. Эти жалкие создания имели дерзость объявить, что отказываются сегодня закончить работу, наши резервуары еще не наполнены маслом!

— Очень жаль!.. Но еще не поздно… а другие не могли бы кончить эту работу?

— К несчастью, нет!.. Все сговорились, точно мошенники на ярмарке. Они пошли пить и спать. Да, капитан, они имели дерзость сказать мне, что желают воспользоваться ночной прохладой для отдыха, а что работу кончат завтра на рассвете, прежде, чем воздух успеет нагреться!.. Видали вы подобных негодяев?.. Ах!., если бы я имел власть над ними, я бы их наградил дубинами!..

— Потише, господин комиссар. Эти люди имеют полное право отдыхать после трудов!.. И если уж такой обычай в стране…

— Самый лучший обычай был бы отстегать их кнутами до крови! — проревел комиссар. — Нет другого способа управлять этими чернокожими, поверьте моей опытности!

— Так, господин Петтибон! Неужели это вы, друг негров, говорите таким образом?..

— Ах!., негры!., негры!.. Я вынужден отказаться от них! — воскликнул печально янки. — Это путешествие открыло мне глаза и изменило мой взгляд на эту расу!.. Одного такого негра, как Теодор, было бы вполне достаточно, чтобы вылечить от самого свирепого негрофильства!..

— Теодор? В чем же вы можете на него жаловаться?.. Разве он плохо исполняет свою работу?..

— Нет, дело не в работе… но я заметил, что этот мальчишка дразнит меня… Да, капитан, я вижу это во всем: как он ходит, как он сидит, развалясь передо мной, как он таращит на меня свои белки… я вижу скрытую улыбку, когда он встречается с этой безмозглой мисс Рютвен… бесстыдный негодяй!.. Он дразнит меня, я убежден в этом… а также и бездельник Эндимион делает тоже!..

— Одним словом, — возразил Оливье, покручивая усы, чтобы скрыть невольную улыбку, вызванную гневом янки, — мы не можем сняться до завтрашнего утра?

— Боюсь этого, капитан!

— Ну, хорошо, господин Петтибон, если невозможно, то и говорить нечего. Мы останемся здесь ночевать. Я, конечно, уверен, что вы ничего не упустили из виду для того, чтобы могло состояться наше отправление в назначенное время. И я не могу на вас сердиться за это невольное опоздание.

— Ах, ручаюсь вам! — воскликнул янки, вытирая пот, струившийся со лба, — я работал, как… я хотел сказать, как негр… но этого я уже никогда не скажу после теперешнего путешествия!

И он удалился, поднимая руки к небу.

Все собрались на палубе аэроплана. Был роскошный вечер. Солнце сияло. Золотистое небо, усыпанное фиолетовыми облачками, казалось чудными ковром, сверкающий фон которого, переливаясь цветами радуги, постепенно темнел на противоположной стороне горизонта. Вдали холмы, казалось, тонули в лиловом полумраке; звезды быстро загорались одна за другой на темной синеве неба, а с острова, покрытого душистыми деревьями и цветами, полилось благоухание, которое порывами приносил на аэроплан легкий ветерок. Оливье послал на «Аллигатор» приглашение офицерам, которые не замедлили явиться, сгорая от желания осмотреть аэроплан.

Многие из английских семейств, а также туземных жителей получили позволение взойти на «Галлию». Собралось многочисленное общество; пиршество продолжалось почти до рассвета, когда все, наконец, с сожалением разошлись и пошли спать.

Утром явилась группа темнокожих рабочих и, под надзором Петтибона, следившего за ленивцами взглядом тигра, окончила наполнение резервуаров нефтяным маслом.

В восемь часов с четвертью все было готово, и аэроплан поднялся в темную лазурь неба.

С высоты остров имел еще более очаровательный вид. Действительно, его справедливо назвали огромным садом, в котором зеленела роскошная растительность, истинно райский уголок всей Индии. И даже жители острова в своих ярких костюмах казались издали живыми цветами.

В девять часов десять минут пролетали над Тринкомали.

Аэроплан направил свой полет через Бенгальский залив, синева которого казалась еще темнее пред ясной лазурью неба.

С высоты чудилось, что под ними прочный пол из блестящего лазуревого камня. В неподвижных водах залива путники заметили целые стаи черепах, которые точно уснули, тихо качались, а между ними мелькали летающие рыбы, которые ежеминутно выскакивали из воды, перелетая с одного на другое место, отчего казалось, точно широкие фиолетовые ленты испещряли лазурную гладь залива. Эти рыбы придавали особый оттенок воде и оправдывали эпитет, часто употребляемый Гомером, — на что лорд Темпль указал Этель, — что море имеет цвет вина. Ни один парус не нарушал этой чарующей тишины.

Но вскоре они увидели налево, вдали, Карайккал и Пондишери.

К концу дня они перелетели через весь Бенгальский залив. В четыре часа пополудни виден был Джаггернат, потом Кутак с блестящими белыми домами, бухта Маганади, которая казалась кипящим озером в спокойных водах залива. Наконец в четыре с половиной часа показался Ганг со своими мутными и желтыми водами. Здесь, среди массы островов, заполняющих его устье, они увидели остров Сангр, известный своими страшными тиграми. Вода Ганга резко отличалась своей желтой мутью от лазурной воды залива и казалась широкой желтой лентой, убегающей вдаль; в устье хорошо можно было заметить эту мутную воду, которая, не смешиваясь, врезалась в прозрачный залив. Позади оставалась Калькутта, этот Ливерпуль Индии, который, увеличивая богатства и расширяя деятельность, почти потерял свою живописную прелесть. Наши путешественники любовались его широкими улицами с роскошными дворцами, его бесчисленными кораблями, наполнявшими бухту; любовались роскошными садами, царским дворцом с красной и голубой крышей, над которой кружились тысячи голубей; окрестными селениями с бесчисленными белыми и желтыми домиками, тонущими в зелени, и, наконец, обилием других деревьев, которые украшали древний город. Все сразу согласились, что этот индийский город хоть и красив, но не имеет своего характерного стиля и оригинальности, а новый город дворцов, как называют центральную Калькутту, не стоит того, что о нем говорят.

Промелькнула Калькутта; скоро и Чандернагор остался позади, и путники уже летели над государством Непал. Было шесть часов.

Перед взорами путешественников поднялась грозная, величественная ледяная масса Гималаев с холодными снежными вершинами. Масса эта непроницаемой стеной стояла между путешественниками и Тибетом.