Андре Лори - Рубин Великого Ламы

Все вышли из дворца вслед за Буддой, в сопровождении сановников и многочисленных лам; весь кортеж двинулся к аэроплану.

Пробираясь среди массы народа, распростертого на земле в пыли, наши путешественники и их гости дошли до сада, где находилась «Галлия». Удивление Великого Ламы и его свиты при виде чудесного корабля не имело границ. А когда они узнали, что путешественники прибыли по воздушному пространству, то не могли скрыть своего удивления, что имеют дело с великими чародеями.

Все уселись завтракать вокруг большого стола. Столовые приборы необыкновенно занимали гостей. Ложки и вилки в особенности доставляли громадное удовольствие Великому Ламе, так что Оливье предложил ему взять целую дюжину. Воплощенный Будда, в восторге от подарка, снял со своего пальца кольцо с крупным бриллиантом и надел его на палец Оливье.

После завтрака молодой капитан повел Великого Ламу по всему аэроплану и показал его во всех подробностях. Когда кончился визит, было почти пять часов. Оливье объявил о своём намерении проводить Ламу во дворец; и только один лорд Дункан обещал сопровождать его. Дамы, уставшие после утренней прогулки, предпочли остаться дома, а другие пассажиры разошлись с самым угрюмым видом. Оливье повторил громким голосом перед всем экипажем приказание Петтибону быть готовым к отлету в семь часов и отправился вместе с лордом Дунканом провожать воплощенного Будду до дворца. Там они расстались самыми лучшими друзьями. Дополнив этой прогулкой исследование города, Оливье и лорд Дункан вернулись на корабль к шести с половиной часам.

Капитан «Галлии» в сопровождении командира взошел по лестнице. В ту минуту, как Оливье ступил на палубу, его схватили за руки, за ноги, заткнули рот и грубо повалили на пол. Это были четыре негра, сидевшие в засаде. Связав его по рукам и ногам, так что он не мог пошевельнуться, негры отнесли его на нос, в помещение экипажа, и положили на пол.

Первое, что бросилось Дерошу в глаза, был Петтибон, лежащий на полу, связанный, в таком же положении.

Почти в ту же минуту четыре других негра принесли лорда Дункана, так же связанного и с завязанным ртом, и положили рядом с его злосчастными товарищами. После этого негры ушли и заперли за собой двери.

Ни один крик, ни малейший шум не предупредил пассажиров «Галлии» о трагическом происшествии. Это потому, что глава заговора все предусмотрел и исполнил как нельзя лучше. В нем виден был опытный заговорщик, который не в первый раз прибегает к оружию; еще в Индии он изучил это искусство при усмирении сипаев; выследить, захватить врасплох и обезоружить он умел в совершенстве. Сам он лично занялся Оливье, а наученные им негры внезапно напали на командира и Петтибона. И эти три человека, сильные, мужественные, были в одно мгновение скручены и брошены на пол с кляпом во рту; сопротивление было бесполезно, пришлось покориться своей участи.

Аэроплан был так велик, и весь экипаж так занят своими обязанностями, приготовляясь к отправлению, что никто не подозревал вспыхнувшего бунта на штирборте (правой стороне).

Человек, командовавший ими, вскоре появился на корме с надменным взглядом победителя и револьвером за поясом. Он был черный, как негр, но все в нем не походило на истинного негра, особенно, когда он перестал притворяться, —его походка, военная выправка и повелительный взгляд —все это указывало на переряженного в негра.

В ту же минуту другой негр, не менее подозрительный, худой и высокий, с красивыми чертами лица, немного женственными и постаревшими, быстрыми шагами вошел в залу и отдал честь по-военному.

—Капитан, —сказал он, —ваши приказания исполнены, все меры приняты, все спокойно!

—Другими словами, аэроплан наш! —перебил первый, украшая свою речь смехом. — Не нужно фраз, Фиц!.. А Темпль?.. Эртон?

— Согласно вашим приказаниям, заперты в своих каютах, где они занимались вечерним туалетом.

— А женщины?

— Леди Дункан и мистрис Петтибон под замком в своих комнатах. Две молодые девицы сидели вместе у мисс Рютвен; я их там и запер.

— Но ведь мисс Дункан может захотеть уйти к себе?..

— Я сам об этом думал, и, прежде чем решиться, некоторое время колебался… Но не мог же я попросить ее уйти в свою каюту, чтобы облегчить наши действия?

— Это правильно. А люди экипажа?

— Наши в восторге, а другие уже утешены обещанием двойной платы и порции сладкой водки!

— Доктор?

— О! этот на нашей стороне. С его стороны нечего опасаться. Он только и желает, чтобы остаться на Тибете, и вовсе не согласен напрасно совершить такую прогулку…

— Вот это умно; но все дело не в том ,чтобы разрушить, но и создать…

И,инстинктивно понижая голос, он продолжал:

— Вы подумали о средствах, которыми можно заставить запеть нашу птицу?..

— Скажу откровенно, я против жестоких мер… Я бы попробовал прежде путем убеждения…

— Несчастный Фиц, вы меня удивляете… Разве вы верите, что существует такой аргумент, который способен убедить обманщика выдать секрет, если это невыгодно ему?.. Убеждение!.. Я также думаю его применить* но мое красноречие, я уверен, как и ваше, ни к чему не приведет…

— Вы не хотите, наверно…

— Кто хочет достигнуть цели, признает все средства! — сурово перебил первый. После некоторого молчания он сказал:

— Обед готов?

— Да, капитан!

— Ну, хорошо, прикажите подавать и при первом ударе колокола откройте двери у дам.

Занятые разговорами и различными тибетскими безделушками в комнате мисс Рютвен, обе молодые девушки не заметили, как ключ снаружи тихо повернулся, и они очутились в плену.

Мюриель имела страсть специально покупать бесполезные вещи. Мисс Дункан также не была чужда этой женской слабости — ведь так приятно было привезти с собой целый узел мелких вещиц, чтобы показать их подругам в Лондоне.

— Этот молитвенный звонок я подарю леди Темпль, — сказала Этель. — Дорогая леди!., как я буду счастлива ее увидеть!

— А я подарю эти застежки для пояса моим сестрам. Милые сестрицы!., вы на меня, верно, очень сердиты, что я поехала без вас!..

— Посмотрите, какая красивая резьба на этом серебряном кольце, — сказала Этель, — это будет тоже для леди Темпль. Как бы ей понравилось это путешествие! Кто бы мог поверить, не правда ли, что в этой отсталой и неизвестной стране мы нашли столько искусства, вежливости и утонченности!..

—Это прелестная страна! — воскликнула Мюриель с убеждением. — О! Этель, как жаль, что надо отправляться так скоро!.. Я не видела и тысячной доли всего, что желала бы увидеть!.. Я уже начинаю понимать, что говорит Матанга!.. Вы можете смеяться, но это так!.. В самом деле, я не могу понять этого упрямства мистера Дероша. Прибыть издалека для того, чтобы пробыть два дня!.. Это просто безумие. Ни в каком разумном путешествии никто не видел ничего подобного… Апотом, это даже нелюбезно; когда дама делает честь, упрашивая о такой простой вещи, как небольшая отсрочка, самая элементарная вежливость требует, чтобы соглашались… Разве не таково ваше мнение?.. Да ну же, Этель, скажите что-нибудь!.. Вы окаменели, точно кусок дерева. Вам ничего не значит отказаться вдруг от лучших надежд?