Кейт Лаумер - Желтая зона

– ЭТО что? – выдохнул он.

Я потратил несколько минут, пытаясь объяснить ему это, но на самом деле просто тянул время, ожидая возвращения Смовии. Манфред стоял у двери вагона, глядя туда, откуда тот должен был появиться: он послал кого-то найти его и поторопить. Каждую минуту он бросал нетерпеливые взгляды на большие настенные часы. Наконец бегом примчался Смовия.

– Послушайте, полковник, – начал он.

Как раз в этот момент со стороны главных грузовых дверей послышался взрыв, и одна створка вылетела прямо к нашему шаттлу, смятая, как лист ненужной бумаги. Прямо за ней оказалась толпа йлокков. Раздались выстрелы, крысы упали, дергаясь. Я схватил Смовию за руку и втащил его в закамуфлированный шаттл, потом прикончил крысочеловека, оказавшегося так близко, что его нельзя было оставить без внимания. Потом, когда Хельм забрался обратно, я вошел в тесный отсек и закрыл за собой дверцу люка. Кто-то колотил по стенке. Надо было отправляться.

Хельм вернулся к ужасам на экране: теперь там была груда плоти с бледными жилками, из которой росли человеческие конечности и головы, напоминающие бородавки. Он желал знать, как могут существовать такие кошмарные уродства.

Я попытался объяснить. Как до большинства шведов – и почти всех остальных людей тоже, – до него доходили только смутные слухи об Империи и бесконечной паутине миров альтернативной вероятности, за которыми шло постоянное наблюдение особой Службы Сети. При этом не допускалось вмешательство в разворачивающиеся события, за исключением тех случаев, когда возникала непосредственная угроза существованию самой Империи или целостности всей системы. В своих усилиях мы были не одиноки: гуманоидная раса, называющаяся Ксониджиль, имела свою собственную Межуровневую Контрольную службу, пытаясь, как и мы, предотвратить новую катастрофу вроде той, которая создала область беспорядочной энтропии: лоскут разрушенных А-Линий, окружавший линию Ноль-ноль. Ксониджиль избежали этого бедствия скорее благодаря удаче, нежели каким-то особым контрмерам. Агент Джок у Ксониджилей назвал нашу линию Ноль-ноль линией II-I, и, избегая Распада, они не встречались с нами целое столетие.

– Есть еще несколько народов, владеющих передвижением по Сети, – сказал я Хельму, – включая и таких, которых не рад будешь встретить где-нибудь в темном переулке. Например, Хакква – их дата Общей истории – около ста тысяч лет до нашей эры, а теперь вот еще йлокки, – но эти отстоят еще дальше. По правде говоря, нам еще не удавалось провести успешную разведку так далеко.

Я обратил внимание Хельма на удивительное явление Э-энтропии: постепенные изменения по мере того, как мы мчались через линии альтернативной реальности, аналогичное тем изменениям, которые можно наблюдать, двигаясь в одном направлении во времени. Нависающая глыба гаража Сети менялась на экране у нас на глазах: цвет ее стен, обшитых деревянными панелями, изменился со скучного серого до пятнистого зеленовато-желтого, появились трещины, отслоились и упали целые куски, обнаружив проржавевшие стальные фермы конструкции. Они, в свою очередь, постепенно превратились в изъеденный ржавчиной, осевший железный лом, который, наконец, рухнул в гущу деревьев, незаметно разросшихся до настоящих джунглей. Через полчаса на этом месте остался только небольшой холмик, поросший деревьями.

Похоже, это не улучшило настроения лейтенанта – да и моего тоже. Но мы неслись со скоростью тысячи А-Линий в минуту, и вскоре вышли из Распада в более нормальную с виду область. Как только мы ее окончательно миновали, я скорректировал курс, и через несколько минут мы уже были в Желтой Зоне – пока без всяких необычных явлений.

Как всегда, это зачаровывало. Сегодня я смотрел на блестящую грязевую равнину, которая едва поднималась над неспокойной поверхностью моря, уходившего за горизонт. Погода, конечно, была та же, что и тогда: светлое солнечное утро, на небе только несколько пушистых облачков. Одно из них, подумал я, напоминало большую рыбу, пожирающую маленькую. Интересно: в районах, далеко отстоящих от Линии Ноль-ноль, в формах облаков никогда не было видно человеческих лиц или даже привычных, знакомых животных. Вот и сейчас, те рыбы, которых я разглядывал в дымке, были чудовищны: сплошные челюсти и позвонки.

Однако пора было отбросить фантазии: нас ждали места, в которые мы стремились попасть, и дела, которые не терпелось сделать. Через некоторое время море высохло, и появилась растительность: высокие деревья, напоминавшие сельдерей, которые очень быстро скрылись под зеленым приливом других растений, стремительно пустившихся в рост.

Мы мчались вперед, и Э-скорость была нашей единственной защитой против того, чтобы не слиться с окружающим нас запустением. Мы видели, как хиреют деревья, опутанные мощными лианами. Лианы превратились в паутину, походившую на переплетение силовых кабелей. Холм, на котором был гараж, лопнул, и из него хлынули странные верткие машины и чудовищные карикатуры на человека, изуродованные нелепыми дефектами и мутациями. Они шныряли среди погибших деревьев по утоптанным дорогам, которые извивались, меняя направление, как вода, текущая по неровному склону. Нас ослепил неожиданно вспыхнувший белый свет. Этот свет все горел и горел, слепя нам глаза, пока не включилась защита от перегрузки, и экран не погас, но не до полной черноты: мы могли видеть туманный ландшафт под раздутой красной луной. На обнажившемся скальном основании на краю темного моря были разбросаны невысокие холмы. Место, где когда-то был Стокгольм, а в своей собственной плоскости альтернативного существования по-прежнему там и остался, оказалось залито Балтийским морем. На самом краю воды, наполовину ею заполненный, виден был гигантский кратер диаметром в добрые полмили. Ослепивший нас свет был метеоритом размером с дом, который нанес последний удар вырождающимся остаткам животных в этой обреченной области Распада.

– Мой Бог! – ахнул Хельм, – тут всюду так?

– К счастью, нет, – сказал я ему. – Но некоторые места гораздо хуже. Мы теперь углубились в Желтую Зону – ты видел ее на карте Сети в штаб-квартире. Даты Общей истории для ближайших Линий за Распадом – несколько тысяч лет. А эти, наверное, – несколько миллионов. Силы, в которые вмешались Кочини и Максони, разрабатывая М-К двигатель, стоящий на наших Сетевых шаттлах, были мощными силами энтропии. Им повезло: они смогли удержать эти силы и дать нам доступ ко всей Сети альтернативных возможностей. Другие экспериментаторы, двойники Максони и Кочини в своих собственных Линиях, оказались не такими удачливыми. Наша собственная Линия выжила, а все ближайшие А-Линии были разрушены, за исключением нескольких, где Кочини и Максони не начинали работы.