Романовский Александр - Ярость рвет цепи

Временной промежуток, начавшийся лязгом замка в двери борделя, включал не более пяти секунд. В этот малый срок, словно в вакуумный контейнер, отлично вмешались все действия, которые надлежало совершить волку. Туда не вмещались только колебания и промедление.

Курт подался вперед. Передние лапы легли на перила, готовясь забросить мохнатое тело на другую сторону. Теперь волка ничуть не заботило, может ли кто-либо увидеть его через балконную дверь. Главное, чтобы не заметили снизу, однако болтливые сторожа перенесли все внимание на подъезд. Дверь вот-вот должна была распахнуться. Каждое мгновение летело в вечность неспешно, точь-в-точь невесомое перышко, сграбастанное силой притяжения.

Мышцы волка стремительно наливались мощью и движением. Легкие мерно качали газовую смесь. Кровь бежала по жилам, доставляя кислород повсюду, где он требовался. Мысли кристаллизовались в колючие снежинки, не похожие одна на другую. Органы чувств доставляли мегабайты данных. Нейроны работали слаженно и четко, не опускаясь до неуместных разногласий.

Наконец это случилось.

Субъективное время Курта замедлило бег, все окружающее будто поплыло в замедленном просмотре. Бронированная дверь провернулась на петлях; проем открывался дюйм за дюймом. Из освещенного помещения в темный двор хлынул ярко-желтый свет. Щель расширилась и превратилась в квадрат. Мгновение спустя его заступила чья-то тень.

Волк не двигался. Он знал, что первым должен выйти телохранитель. Глаза ощупывали черный силуэт, застывший у порога – слишком высокий и стройный. Безволосый оглядывался по сторонам, но, похоже, не догадывался поднять взгляд выше второго этажа. А если и догадался, то не смог отсеять темную фигуру от еще более темной балконной двери. Курт даже задержал дыхание – как ему казалось, это был наиболее опасный момент.

Но ничего не случилось. Во всяком случае, никто не стал кричать “Эй, кто это там?!” и показывать пальцем на узкий балкончик с изготовившейся к прыжку фигурой.

Вместо этого “Крайслер” приоткрыл пассажирскую дверь. Наружу хлынул другой поток света. Из салона показался плечистый приземистый парень, в правой руке он держал короткоствольный автомат.

Волк непроизвольно ощерился.

Из двери борделя тем временем выходила вторая фигура – тоже ни капли не соответствующая мысленному образу, что составил Курт. Лицо было скрыто в тени, однако определением “жирная рожа”, который использовал Ковбой, там и не пахло.

Все трое телохранителей помедлили, оглядываясь. Наконец тот, что показался первым, обернулся и махнул рукой. Желтый проем заслонила крупногабаритная туша, семенящая на коротеньких ножках. Она вышла из подъезда и сразу же двинулась в сторону “Крайслера”. Вот свет из салона упал под верным углом, выхватив из хитросплетения теней ту самую картину, которую Курт изучал около получаса назад в электронной планшетке. Это была круглая, лоснящаяся физиономия с глубоко посаженными глазками и трясущимися при каждом движении щеками.

Еще до того как волк разглядел все эти подробности, он уже летел к земле с ускорением 9,8 метра в секунду. Уцепившись за балкон второго этажа, он тут же мощно оттолкнулся, тем самым замедляя падение, но приобретая нужное направление. “Крайслер” мчался навстречу. Воздух свистел в ушах и набивался в глаза комьями ваты.

Разумеется, он не потрудился составить конкретный план. Зато у него было необъятное наследие, запечатанное где-то по ту сторону сознания, в узорных витках ДНК. Курт решил довериться инстинктам, выбрав из обширного списка наиболее мощный и древний, дошедший из непроглядного мрака столетий. Он действовал не задумываясь и без колебаний, руководствуясь лишь неуловимыми токами, звучавшими в сознании. Разве далекие предки, собираясь на охоту, долго и в подробностях обдумывали грядущее убийство? Вот так и Курт совершил свой бросок.

Безволосые будто стояли по шею в вязкой, клейкой патоке – движения их казались странно замедленными. Двое, вышедшие из подъезда, заметили угрозу первыми. Один что-то крикнул и, почти синхронно с напарником, рванул полу пиджака, где висело оружие. При этом ему, вероятно, казалось, что он действует молниеносно. На деле же Курт мог фиксировать взглядом каждое движение – плавное и почти осторожное.

События поступали одно за другим, как зубчатая передача.

Парень с автоматом стал оборачиваться. Водительская дверца “Крайслера” щелкнула и распахнулась.

Водитель, почувствовав, что ситуация вдруг обострилась, спешил на помощь боссу. Что же до последнего, то Род Майклсон просто застыл, выпучив глаза и разинув рот. Он будто бы что-то кричал, но волк не смог связать эти мычащие звуки в единое целое.

Курт приземлился на асфальт, поджал ноги и тут же вновь взмыл в воздух. Этот прыжок забросил его на крышу “Крайслера”. Машина сильно пошатнулась на рессорах, металлическая крыша прогнулась, где-то сухо треснуло стекло. Не дожидаясь, пока безволосые что-либо предпримут, Курт нанес первый удар. Водитель как раз распрямился и уже начал оборачиваться, чтобы поглядеть, что происходит у него за спиной.

Волк протянул лапу, схватил безволосого за шею, сдавил когти и с силой рванул. В ладони у него остался истекающий кровью трепещущий кусок плоти, из которого торчала белая трубка гортани. Безволосый пошатнулся и попытался зажать зияющую рану руками. Но кровь из порванных артерий хлестала тугими красными струями, рвалась между пальцев. Глаза безволосого закатились, он начал падать.

Все это Курт видел уже краем глаза. Не дожидаясь, пока тело безволосого рухнет на асфальт, он серой молнией бросился вперед. Парень с автоматом развернулся, поднимая оружие и бешено дергая затвор. Все его навыки, наработанные, вероятно, долгими часами тренировок, куда-то подевались. Такой пустячок, как предохранитель, превратился в настоящую проблему.

Волк пролетел мимо. Его правая лапа, вытянувшись в сторону, полоснула когтями по изумленному лицу. Гладко выбритая кожа разошлась сразу в четырех местах, будто взрезанная бритвой. Из длинных узких ран хлынула кровь. Парень завопил, но его автомат неожиданно ожил.

Курт без труда увернулся от скорострельной очереди. Ствол оглушительно стрекотал, выплевывая огонь и раскаленные кусочки металла. Самих пуль Курт не видел, однако затвор, как ему казалось, метался взад-вперед до странности медленно. Безволосый практически ослеп – кровь стекала с изуродованного лба в глазные впадины. Боль и ярость направляла неверную руку. Автомат, продолжая единственную очередь, повернулся. Три пули вонзились в голову другого безволосого, – к сожалению, не Майклсона, – и тот рухнул замертво.