Олег Авраменко - Протекторат

В этом году природная осень почти в точности совпала у нас с календарной, что случалось довольно редко, поскольку дамогранский год длится 376 местных дней или 427 земных. Как и большинство миров Ойкумены, мы пользуемся стандартным галактическим календарем, немного подправленным с учетом продолжительности наших суток так, например, месяц ноябрь у нас состоит не из 30, а из 26 дней. Это, конечно, создает нам массу мелких и крупных проблем, от чисто бытовых до экономических и политических, но тем не менее за всю историю Дамограна еще не было такого случая, когда бы вопрос о введении собственного календаря поднимался на государственном уровне. Тут, наверное, сказывается комплекс окраинной планеты: мы очень боимся прослыть отсталым, захолустным миром, который так мало контактирует с остальной цивилизацией, что даже не нуждается в общем летоисчислении. Поэтому мы предпочитаем жить по земному календарю, сопровождая даты короткими «сезонными» ремарками, как то: «Это было тринадцатого января позапрошлого года в середине лета…»

Я шел по набережной, сам не зная, куда иду. Под моими ногами шуршала опавшая листва кленов, над головой клубилось серыми тучами небо. Настроение у меня вполне соответствовало погоде — такое же хмурое и унылое.

Сегодня я выиграл дело, но ни малейшей радости от этого не испытывал. Представленные Сверчевским записи позволили оправдать Алену в глазах закона и в то же время лишили меня последней надежды найти ей оправдание в моих собственных глазах. Вердикт суда моей совести был суров и категоричен: виновна без смягчающих обстоятельств. Этот вердикт приводил меня в отчаянье, однако обжаловать его было негде…

Впереди показалось небольшое летнее кафе со столиками на открытой площадке. В эту осеннюю пору оно еще работало, но посетителей в нем было мало, лишь один мужчина, стоявший перед раздаточным автоматом и торопливо поглощавший гамбургер, запивая его горячим бульоном, да молодая девушка, которая сидела со стаканом сока, судя по цвету, апельсинового, возле самого парапета, отделявшего набережную от крутого речного склона.

Поначалу я собирался пройти мимо, но потом понял, что проголодался. Уже миновало время ланча (так у нас называется первый из двух обедов — ввиду длительности наших суток мы едим четыре раза в день), а поскольку сегодня за завтраком я съел меньше обычного, то перекусить мне совсем не мешало. Я подошел к автомату, взял себе кофе с небольшой пиццей и устроился за ближайшим столиком. Между тем мужчина выбросил одноразовую чашку из-под бульона в пасть утилизатора и ушел, оставив нас с девушкой вдвоем.

Уже доедая приццу, я краем глаза заметил, что девушка внимательно рассматривает меня. В ответ я быстро взглянул на нее и убедился, что никогда раньше ее не встречал. У меня вообще хорошая память на лица, а такое лицо, как у нее, я бы точно запомнил. Красивое лицо. Слишком красивое, чтобы его можно было забыть, хоть однажды увидев.

Следующие две или три минуты я как ни в чем не бывало пил кофе, а девушка все не сводила с меня глаз, словно я представлял из себя какое-то диковинное зрелище. Наконец я не выдержал, повернулся и устремил на нее вопросительный взгляд.

Ничуть не смутившись, девушка приветливо улыбнулась, тут же встала из-за столика и, прихватив свой стакан, подошла ко мне. На вид ей было от двадцати до двадцати пяти, точнее определить ее возраст я затруднялся. Она была среднего роста, стройная, темноволосая, с блестящими карими глазами. Оценить во всех деталях ее фигуру сейчас не представлялось возможным, так как на ней была длинная, до колен, куртка с утепляющей подкладкой, но я нисколько не сомневался, что фигура у нее под стать лицу, то есть идеальная, без малейших изъянов.

— Вы не возражаете, если я посижу с вами? — спросила она и, не дожидаясь моего согласия, присела напротив меня. — Мне одной скучно.

— Такая красивая девушка — и вдруг одна, — выдал я банальную фразу. — Как же это получилось?

— Да вот так и получилось, — она слегка пожала плечами. — Беда в том, что я слишком разборчивая. Далеко не каждого я считаю достойным составить не компанию.

— А я, по-вашему, достоин?

— Более чем, — совершенно серьезно ответила девушка. — Вы вне всякой конкуренции.

В ее речи чувствовался акцент — но совсем не такой, с каким говорят наши англоязычные соотечественники. Она заметно акала, сильно смягчала согласные перед «е», а полугласное «у» «краткое» произносила скорее как «в». Без сомнений, она была иностранкой — или, как иногда говорят в быту, инопланетянкой. Это слово когда-то предназначалось для гипотетических братьев по разуму, но позже, когда человечество убедилось, что оно одиноко в Галактике, инопланетянами стали называть людей, живущих на других планетах.

— Давно на Дамогране? — поинтересовался я, отодвигая от себя пустую чашку.

— Нет, не очень. Недавно прилетела.

— Тем не менее вы отлично говорите по-нашему. Она вновь пожала плечами.

— Научиться было нетрудно. Я знаю все пять языков, на основе которых возник ваш. Причем один из них — мой родной.

— Русский?

— Угадали.

— Вы с Земли?

— Увы, нет. Даже ни разу там не бывала, хотя всю свою жизнь странствую по Галактике.

— На своем корабле?

— Нет. В основном на пассажирских судах или автостопом. Кстати, меня зовут Тори. А вас?

— Игорь, — представился я. — Если не ошибаюсь, «Тори» — это уменьшительное от «Виктория»?

— Только не в моем случае. Я просто Тори, а Викторией зовут другую… мою сестру.

— У вас есть сестра?

— Да. Но я уже давно ее не видела.

— Она осталась дома?

— Нет, тоже странствует. У нас обеих это в крови.

— И на многих планетах вы побывали?

— Точно не помню. Но штук семьдесят наберется.

— Здорово! — с невольной завистью произнес я. — А я, кроме родного Дамограна, больше ничего не видел.

— Ваша планета очень мила, — заметила Тори. — Я говорю это не просто из вежливости, она мне действительно нравится. Тихая, мирная, спокойная — и цивилизованная. Как раз на мой вкус. Если бы мне пришлось бросить свои странствия и где-нибудь осесть, я бы выбрала либо Дамогран, либо Хайфу, либо Магратею. Ну, может, еще Землю — но от окончательного решения я воздержусь, пока не увижу ее собственными глазами. Боюсь, она окажется слишком шумной для меня.

— Вы были на Магратее? — переспросил я.

— Да. А что?

— Она в некотором роде сестра Дамограна. Обе планеты были открыты одним и тем же человеком — капитаном Свободного Поиска Дугласом Адамсом. За свою жизнь он нашел аж шесть кислородных миров, и два из них оказались пригодными для колонизации — редкий в истории случай. Капитан Адаме был большим любителем фантастики докосмической эры, названия для всех открытых им планет он взял из книг своего тезки, писателя-фантаста конца XX века.