Баррингтон Бейли - Великое колесо

— Все сложилось бы иначе, — горько обронил Хакандра, — будь у нас больше времени.

А распростертый на койке Шейн что-то пробормотал и всхлипнул.

— Идет, — сказал Джерри Сома.

Сома и Скарн уединились в тесном салоне для коктейлей на борту принадлежавшего «Великому колесу» транспортного (судна «Диск Хайка». Гигантский корабль входил во Впадину IКаспара; недавно он перехватил кодированное сообщение, (отправленное с одной из расположенных поблизости военных баз. В переговорной рубке теперь корпели над его расшифровкой.

Сома нагнулся над портативным переговорным устройством, вслушиваясь в поток разрозненных сообщений. Преобладал и отрывочные чирикающие сигналы — компьютеры (беседовали друг с другом. Но в эфир выходили и астронавты — (они в основном рассказывали друг другу байки.

— Черт побери, — возмутился Джерри, — только послушай. Мешанина какая-то.

— Интересно, как люди вообще воспринимают последние события? — сказал Скарн.

— Закрывают глаза — вот как воспринимают, — обронил Сома. — Живут, точно во сне. Истинное положение вещей их не волнует — опомнятся лишь при начале осады. — Он повернулся к собеседнику. — Ага, поймал нечто интересное. Кажется, говорили об инопланетной машине вероятности. Возможно, нас это заинтересует.

— Неужели ты действительно полагаешь, что хадраниксы переправятся через Впадину?

— Запросто. И тогда война начнется по-настоящему.

— «Колесо» могло бы помочь, — с трудом выдавил рандоматик, — вместо того чтобы…

И умолк. «Вместо того чтобы усугублять положение», — собирался сказать он.

Опасность грозила цивилизации сразу с двух сторон. Если человечеству не было суждено попасть в рабство к хадраниксам, то Маргарита Дом как пить дать подомнет цивилизацию под себя.

«Возможно, общение с властями все-таки повлияло на его позицию», — подумал Скарн. Теперь ему казалось, будто все вокруг сошли с ума: миром фактически правили азартные игроки, которым ничего не стоило поставить на кон всю цивилизацию.

Ранее Чейн уже обсудил эту проблему с Сомой. Несмотря на события последних дней, Джерри по-прежнему относился к нему сердечно и не отказывал в помощи. Когда речь заходила о Доме, Сома выражался вполне определенно.

— Дом не может без настоящего азарта, — обмолвился он как-то. — Азарт проникает в самые потаенные уголки его души и творит с ним поистине мистические вещи. Азарт для него — почти религия.

Скарн помнил, что сказал по этому поводу сам Маргарита. По его словам, в основе всего сущего лежат не формальные законы, а азарт и случайность. И потому настоящей жизнью являлась только жизнь бок о бок со случайностью.

С точки зрения Легитимного правительства подобная позиция казалась сущим безумием. Власти руководствовались лишь формальными законами. И тем не менее Дом добился своего: ибо теперь «Великому колесу» придется столкнуться с себе подобными — с такими же игроками, которым, возможно, была подконтрольна цивилизация покрупнее и помощнее человеческой.

Сома обратил внимание на задумчивость собеседника.

— Думаете о Кэденс, да? Вам придется доказать свою полезность, и лишь после этого председатель осчастливит вас другой женщиной.

Неожиданно прикрепленный к лацкану куртки Скарна медальон зазвенел, сигнализируя, что Дом требует рандоматика к себе. Допив коктейль, Скарн поднялся и, не проронив более ни слова, удалился.

Минуя просторный холл, Скарн взглянул на настенную роспись, изображавшую Госпожу, Джонни-Игрока, Даму Кубков и прочих святых своеобразного игорного пантеона. И вдруг ученому подумалось: сколько времени должно пройти, чтобы подобные легенды выкристаллизовались в официальную религию? Еще столетие или два? Чейн был уверен, что Маргарита Дом верил — и вполне искренне — в существование этих сверхъестественных персонажей.

Чем в действительности была для Дома приближающаяся великая игра? Уж не религиозным ли обрядом в честь Госпожи?

Скарн приближался к апартаментам Маргариты, наслаждаясь особой атмосферой, какой не было больше нигде во владениях «Колеса», включая и облетавшие окраинные планеты игорные корабли. Только здесь можно было уловить особый дух азарта, насладиться особенной акустикой, когда каждый звук оставлял незабываемое ощущение бесконечного пространства. Космический корабль был огромен — настоящая планета. На его борту собрались те, кого Дом пожелал взять с собой: математики, кое-кто из советников, некоторые техники. Ну и разумеется, его личная команда тренированных игроков.

События разворачивались стремительно. Поступило сообщение, что игра вроде бы назначена и будто бы даже установлен срок. Место встречи, выбранное в силу принадлежавшего ему права устроителем игры, не могло не удивить; не какое-нибудь местечко за пределами обитаемого космоса, поближе к сердцу галактики и, возможно, обители «Галактического колеса» — а Впадина Каспара, где в настоящий момент было полным-полно правительственных войск. Выбранное место внушало Скарну беспокойство; никто не знал, почему игру решили проводить именно здесь.

Войдя в отсек, считавшийся личными апартаментами Маргариты, рандоматик заставил себя успокоиться. Каждый раз, встречаясь с Домом, Скарн с большим трудом приводил к общему знаменателю разнообразные чувства, которые он питал к этому человеку: восхищение, даже преданность боролись в нем с отвращением и убеждением, что только ему, Скарну, под силу бросить вызов надвигающейся катастрофе.

Дверь в покои председателя «Великого колеса» закрылась за Скарном. Ученый окунулся в причудливо-иллюзорную атмосферу, которая царила в покоях Маргариты: все, на что ни падал здесь взгляд, на поверку оказывалось совсем не тем, чем казалось поначалу. Скарн опустил глаза, чтобы не отвлекаться на оптические иллюзии, не заглядывать в коридоры, на самом деле являющиеся глухими стенами, не пугаться атак разнообразных чудищ, которые были выполненными с потрясающим реализмом.

Как и все владения Дома, апартаменты на борту «Диска Хайка» были оборудованы с учетом вкуса хозяина. Сейчас Скарн пересекал конструкцию, смахивавшую на так называемые китайские коробочки: за одной комнатой оказывалась другая, меньшая по размеру, следом — еще меньшая и так далее. В конце концов анфилада закончилась помещением совсем уж во вкусе Маргариты: то была крохотная клетушка, где не было ни пяди пустоты и где не нашлось бы места более чем для двух человек.

Комнатка была выкрашена в яично-желтый цвет и отделана в стиле, известном как «упадочное барокко». Дом при виде гостя растянул губы в приветливой улыбке.

— А, Скарн, присаживайтесь. Я вот собрался совершить первый ход — как раз обдумываю, как лучше поступить. Наденьте шлем, будьте добры!