Альфред Бестер - И живут не так, как прежде...

— Э-э, я как-то больше уж привык так, а не в домах… Но ты, Линда, не беспокойся. Если буду нужен — я рядом.

— Нужен? Для чего?

— Ты только свистни.

— Чушь, — твердо сказала Линда. — Ты мой гость и останешься здесь. Выметаемся отсюда: я собираюсь заняться обедом. Вот черт! Забыла раковый суп.

Она подала обед, приготовленный из консервов, но с большой выдумкой. Стол был сервирован изысканным фарфором Фарницетти и датским столовым серебром. Еда была девичья, и Майо, пообедав, остался голоден, хотя и промолчал из вежливости. Он слишком устал, чтобы, придумав убедительную причину, отлучиться и заправиться чем-нибудь более основательным. Он доплелся до кровати, вспомнил, что туфли надо переодеть, зато начисто забыл про покрывало.

Утром его разбудило громкое кряканье и хлопанье крыльев. Вскочив с кровати, он подбежал к окну и обнаружил, что всех уток разогнало нечто, издали похожее на красный мячик. Не без труда прогнав остатки сна, он понял, что это купальная шапочка Линды. Потягиваясь и зевая, Майо поплелся к пруду. Линда издала жизнерадостный визг, поплыла к берегу и выбралась из воды. Кроме купальной шапочки на ней не было ничего. Капли и брызги так и летели от нее, так что Майо даже попятился.

— Доброе утро! Выспался?

— Доброе. Еще не понял. Всю ночь в спину упирались какие-то рейки. Ух, вода, видать, холодная. Ты вся в пупырышках.

— Вода изум-мительная! — она стянула шапочку и тряхнула волосами. — Где полотенце? А, вот оно. Ныряй, Джим! Получишь огромное удовольствие.

— Не люблю, когда холодно.

— Не будь размазней!

Удар грома расколол утреннюю тишину. Майо в изумлении глянул в чистое небо.

— Что за черт? — сказал он.

— Тихо, — скомандовала Линда.

— Похоже на сверхзвуковой самолет.

— Вот оно! — крикнула Линда, указывая на запад. — Видишь?

Один из небоскребов Вест-Сайда удивительным образом сминался, погружаясь сам в себя, словно складной стаканчик, и извергая из своих недр ливень кирпичей и карнизов. Обнажившиеся балки дрожали и гнулись. Мгновением позже они услышали грохот.

— Ох ты, вот так так… — потрясенно прошептал Майо.

— Упадок и Разрушение Имперского Города [1]. Привыкай. И все же окунись, Джим. Я принесу полотенце.

Она вбежала в дом. Он сбросил шорты и носки, но когда Линда вернулась с огромным купальным полотенцем, Майо все еще стоял на берегу, с несчастным видом пробуя воду ногой.

— Жутко холодно, Линда, — пожаловался он.

— Разве ты не принимал холодный душ, когда был борцом?

— Я? Только горячий. Кипяток.

— Джим, если ты будешь так и стоять столбом, ты никогда не решишься. Посмотри, ты уже дрожать начинаешь. Это что у тебя на поясе, татуировка?

— Что? А, ну да. Это питон, в пять цветов. Он обвился вокруг меня, видишь? — он гордо повернулся, демонстрируя питона со всех сторон. — Заполучил его в армии. В Сайгоне, в шестьдесят четвертом. Азиатский питон. Элегантно, а?

— Больно было?

— Вообще-то нет. Кое-кто треплется, что татуировка — это китайская пытка, но это они просто пускают пыль в глаза. Разве что щекотно.

— Ты служил в шестьдесят четвертом году?

— Так точно.

— Сколько тебе было лет тогда?

— Двадцать.

— Значит, сейчас тридцать семь?

— Тридцать шесть, тридцать седьмой.

— То есть, ты поседел раньше времени?

— Надеюсь.

Она внимательно оглядела его.

— Знаешь что? Если все же решишься, постарайся не намочить волосы.

И побежала назад в дом. Майо, устыдившись своей нерешительности, заставил себя прыгнуть «солдатиком» в пруд. Когда Линда вернулась, он стоял по груди в воде и плескал водой на лицо и плечи. Линда принесла табурет, ножницы и гребешок.

— Разве не чудесно?

— Нет.

Она рассмеялась.

— Ладно, вылезай. Хочу тебя постричь.

Он выбрался из пруда, вытерся и покорно сидел на табурете, пока она его стригла.

— Бороду тоже. Хочу увидеть, как ты выглядишь на самом деле.

Он состригла бороду до такой степени, чтоб ее можно было сбрить, оглядела творение своих рук и удовлетворенно кивнула.

— Очень мило!

— Да ладно! — он покраснел.

— На плите бак горячей воды. Иди брейся. Одеваться не трудись. Мы достанем после завтрака новую одежду для тебя, ну а потом… Потом — рояль!

— Не могу же я идти по улицам голый — он был шокирован.

— Не говори глупостей. Кто тебя увидит? Быстренько!

Они подъехали к универмагу «Аберкромби и Фитч» на угол Мэдисон Авеню и Сорок Пятой стрит. Майо был скромно опоясан полотенцем. Линда сообщила, что в этом магазине она многолетний клиент, и продемонстрировала кипу накопившихся за эти годы долговых расписок. Пока она, взяв дело в свои руки, пошла за покупками, Майо внимательно их изучал. К тому времени, когда Линда вернулась, нагруженная одеждой, вернулась, он почти успел потерять самообладание.

— Джим, я принесла чудесные мокасины из лосиной кожи, охотничий костюм, шерстяные носки, и матросские блузы, и…

— Постой, — перебил он. — Ты знаешь общую сумму своего долга? Почти тысяча четыреста долларов.

— Неужели? Сперва примерь шорты. Они непромокаемые.

— Ты, видно, рехнулась, Линда. На что тебе сдался весь этот утиль?

— Посмотри, носки не малы? Какой утиль? Я брала только самое необходимое.

— Да ну? К примеру… — он перебрал пачку расписок. — К примеру: «Подводная маска с очками из плексигласа, одна, девять девяносто пять»? Это зачем?

— Чтобы видеть под водой, когда буду чистить пруд.

— А «Комплект столовых приборов из нержавеющей стали на четыре персоны, тридцать девять-пятьдесят»?

— На случай, когда я ленюсь и не хочу кипятить воду. Нержавеющую сталь можно мыть холодной водой. Ох, Джим, ты только посмотри в зеркало, — восхитилась она. — Ты просто романтический герой, прямо охотник на львов из рассказов Хэмингуэя!

Он покачал головой.

— Не понимаю, как ты будешь выбраться из долговой ямы. Надо следить за своими тратами, Линда. Может, лучше забыть о рояле, а?

— Никогда, — упрямо сказала Линда. — Неважно, сколько он стоит. Рояль

— это капиталовложение на всю жизнь. Это всегда окупается!

В выставочных залах «Стейнвея» Линда то путалась под ногами и суетилась, не в силах противостоять азарту, то была на удивление деловой. После бесконечного дня, после изматывающих «Ну-ка, взяли! Ну-ка, еще раз!», сооружения сомнительных с инженерной точки зрения конструкций из аварийных блоков и рычагов, после марш-броска с разваливающейся тележкой по Пятой Авеню, они, наконец, водворили рояль в гостиную. Майо в последний раз попытался качнуть рояль, убедился, что тот стоит прочно, и, обессиленный, опустился на пол.

— О-хо-хо! — простонал он. — Уж лучше бы я шел на юг пешком!

— Джим! — Линда пылко бросилась ему на шею. — Джим, ты ангел! С тобой все в порядке?