Терри Биссон - Медведи познают огонь

Большой медведь поддерживал костёр, ломая ветки и сучья, придерживая их за один конец и наступая на середину, как это делают люди. Он весьма умело регулировал высоту пламени. Ещё один время от времени ворошил угли дубиной, но остальные не вмешивались. Похоже, немногие из зверей знали, как пользоваться огнём, и именно они увлекали за собой остальных. Но разве не то же самое у людей? Иногда появлялся небольшой медведь, входил в освещённый круг и сбрасывал в кучу принесённый хворост. Придорожный хворост отличался серебристым оттенком, как плавник, выброшенный морем.

Мой племянник был не таким непоседой, как большинство его сверстников. Было приятно греть кости, уставившись в огонь. Я одолжил у матушки щепотку "краснокожего", хотя обычно у меня нет привычки жевать табак. Подобное времяпрепровождение ничем не отличалось от посещения матушки в клинике, но было более интересным из-за медведей. Их было восемь или девять. Внутри самого пламени тоже интересно было, в нём разыгрывались маленькие драмы: создавались и тут же рушились огненные дворцы в водопаде искр. Мое воображение разыгралось. Я осмотрел круг медведей. А что они видят? Кое у кого были закрыты глаза. Хотя они собрались вместе, их души оставались одинокими, словно каждый медведь созерцал свой собственный огонь.

Колпак от автомобильного колеса обошёл весь круг, и мы тоже взяли по горсти свежаники. Не знаю, как матушка, лично я притворился, что свои ем. Парнишка скорчил гримасу и выплюнул. Когда он задремал, я закутал нас всех поплотнее. Холодало, а у нас не было тёплого меха, как у медведей. Я уже готов был податься домой, если б не матушка, Она подняла палец, указав на нависающие над костром ветви, сквозь которые пробивался свет, потом показала на себя. Может, ей казалось, что ангелы спускаются с небес. На самом деле это были отблески дальнего света фар грузовика, мчащегося по своим делам на юг. Матушка выглядела чрезвычайно умиротворённой. Я чувствовал, как в моей ладони её узкая кисть становилась всё холоднее и холоднее.

Уоллес-младший разбудил меня, похлопав по колену. Наступил рассвет, а его бабушка сидела мёртвой на бревне между нами. Костёр погас, медведи исчезли, а кто-то ломился напрямик через подлесок. Мой братец в сопровождении двух национальных гвардейцев. На нём была белая рубашка, и я понял, что наступило воскресенье. Под налётом печали при вести о смерти матушки проступала явная обида.

Гвардейцы принюхались к воздуху и глубокомысленно кивнули. Медвежий запах всё ещё не развеялся. Мы с племянником завернули матушку в покрывало и понесли к автостраде. Гвардейцы остались разбрасывать кострище и хворост. Это выглядело как-то по-детски. Они были как медведи, каждый одинок в своем мундире.

На обочине стоял "олдсмобиль" девяносто восьмого года. Бескамерные шины примяли траву. Перед ним торчала полицейская машина со скучающим гвардейцем у дверцы, а за ним - катафалк, тоже "олдсмобиль" девяносто восьмого года.

- Первый раз слышу, что медведи пристают к старикам, - сказал гвардеец моему брату.

- Да всё это не так, - попытался объяснить я, но никому это было не интересно.

Они занимались своим делом. Двое в чёрных костюмах выбрались из катафалка и распахнули заднюю дверь. Для меня только в этот момент матушка ушла в мир иной. После того, как погрузили тело, я положил руку на плечо племяннику. Он дрожал, хотя холодно уже не было. Иногда чужая смерть может вызвать такую реакцию, особенно на рассвете, в присутствии полиции, на мокрой от росы траве, даже если старуха с безжалостной косой приходит как избавление.

Мы стояли и смотрели, как мимо проносятся машины.

- Это благословение, - сказал Уоллес.

Надо же, какое оживлённое движение в 6.20 утра.

Днём я вернулся в лес и нарубил сучьев, вместо тех, что раскидали гвардейцы. Вечером я видел, что костёр снова пылал.

Пару ночей спустя после похорон я вернулся туда. Сучья весело трещали, а вокруг огня, насколько мог я судить, сидела та же медвежья компания. Я пристроился рядом, но, похоже, мое присутствие заставляло их нервничать и я ушёл домой, прихватив пригоршню свежаники из колпака. В воскресенье мы с племянником навестили могилу матушки. Я украсил этими ягодами её холмик. Снова пожевал одну. Безнадёжно. Их просто нельзя есть.

Если только ты не медведь.