Юрий Брайдер - Хозяева Острога

— Как хочешь, — с недовольным видом произнес Тыр (по-видимому, строптивость Темняка нарушала какие-то его планы). — Я и забыл, что ты у нас сам себе голова.

— Разве это плохо?

— Тебе, может, и неплохо, а другим людям по-разному… Где тебя ждать?

— Прямо здесь и жди.

— Только не задерживайся. До ночи мы должны обернуться.

— Постараюсь, — уже на ходу бросил Темняк.

Пользуясь старыми метками, которые он когда-то оставил повсюду, Темняк быстро отыскал место, много дней подряд служившее для него каторгой.

За время его отсутствия здесь мало что изменилось. Более того, придуманные им трамбовки исчезли, а “глину”, как и прежде, проталкивали сквозь решетчатый пол при помощи шестов. Вокруг было много новых лиц, но и знакомые попадались. Особенно обрадовала встреча с Бальзамом.

Собрав на нарах старых друзей — а таковых набралось больше полусотни — Темняк без обиняков заявил:

— Мне нужно полтора десятка верных и крепких парней, которых я незамедлительно уведу в чертоги Хозяев. Жизнь там, конечно, полегче, чем здесь, но очень уж скучная. Жратва, безделье, дрязги да ещё драки на потеху Хозяевам. Иногда, правда, случается прижать в укромном уголке какую-нибудь бабенку, но и в этом радости мало.

— Зачем ты тогда зовешь нас с собой? — криво ухмыльнулся один из работяг. — Оставайся с нами и наслаждайся работой.

— А зову я вас потому, что задался целью положить конец подневольной жизни острожан, — продолжал Темняк. — Я ничего не имею против Хозяев, но вместе вам не ужиться. И главное, что вас разделяет, это, как ни странно, разум. Дурак с дураком поладят, а умный с чересчур умным — никогда. Поэтому я и решил увести всех желающих во внешний мир, на волю, туда, где всё можно начать сначала, полагаясь только на свой ум и свои руки. Тех, кого подобные перспективы не устраивают, прошу зря не беспокоиться.

С репликами типа: “Обойдемся мы без вашего внешнего мира” и “Поздно нам уже всё сначала начинать” кое-кто из работяг покинул нары и вновь взялся за шесты. Число охотников оставить каторгу уменьшилось, но не настолько, чтобы Тыр согласился принять всю эту ораву под свою руку. Да и Стервоза столько слуг никогда не возьмет.

Пришлось повести дело пожестче.

— Жизнь, к которой я вас зову, сопряжена со множеством опасностей, — сообщил Темняк. — И одна из них — дорога на верхотуру. Одолеть её сможет лишь каждый второй, а то и третий. Тот, кто не уверен в себе, пусть сразу откажется. Тяжелая жизнь всё же предпочтительнее легкой смерти.

Эти слова заставили отколоться ещё одну группу, однако и сейчас на нарах оставалось слишком много охотников до новой жизни. Или они посчитали недавнее заявление Темняка обыкновенной страшилкой, или действительно утратили страх перед смертью.

Пора было приступать к индивидуальному отбору.

— Чтобы зря не губить слабых, я возьму с собой только самых сильных, тех, кто имеет наибольшие шансы одолеть дорогу. Сейчас каждый из вас по очереди уцепится за край верхних нар и постарается подтянуться хотя бы пятьдесят раз, — выставляя такое условие, Темняк имел в виду проклятую, трубу со светящейся жидкостью, из которой придётся выбираться по верёвке, да ещё и за весьма ограниченное время.

Заданный норматив выполнили тринадцать человек — цифра несчастливая. Тогда Темняк собственной властью присоединил к числу рекрутов ещё и Бальзама, не подтянувшегося и двадцати раз. Ничего, авось проскочит…

— Ну наконец-то! — похоже, что долгое ожидание совсем доконало Тыра. — Сколько вас?

— Четырнадцать, — ответил Темняк. — Я пятнадцатый.

— Для первого раза мог бы и поменьше взять… Ну и скелеты! — Тыр критически осмотрел рекрутов. — Да они и половины пути не осилят. Ноги протянут!

— Худоба ещё не означает слабосильность, — возразил Темняк. — Иногда это признак выносливости и неприхотливости.

— То худоба, — буркнул Тыр. — А здесь истощение. У них все рёбра можно пересчитать… Ладно уж, пошли, но потом на меня не обижайся.

До стены, оснащённой коварными клапанами, дошли в общем-то благополучно, только один рекрут, сорвавшись в кипяток, обварился до самого мяса. Ему посоветовали возвращаться назад, что было равносильно смертному приговору.

Перед тем как сунуться к клапанам, по требованию Темняка бросили жребий, в котором он участвовал наравне со всеми (кроме Тыра, конечно). Рекрута, на которого выпал жребий, можно было бы называть везунчиком — он благополучно преодолел клапан, доказав тем самым его безопасность — если бы спустя несколько минут он не скончался от разрыва сердца (так определил Бальзам).

Все остальные отделались испугом, который назвать легким просто язык не поворачивался.

Уже позднее двое рекрутов заблудились в темном цехе, где производили “термалки”. Сколько их ни звали — и по имени, и матом — но так и не дозвались.

И вот впереди замаячил светящийся бассейн. Наступил самый ответственный момент пути. Темняк, отстранив Тыра, сам провёл инструктаж.

— Наша цель уже рядом, — произнес он с проникновенностью Наполеона, благословляющего свои войска перед Аустерлицким сражением. — Осталась сущая ерунда. Но расслабляться ещё рано. Именно самонадеянность чаще всего губит людей, как и мы с вами склонных к риску. Особенно в самый последний момент… Сейчас вам предстоит проделать следующее. Нырнув в горизонтальную трубу, чей вход хорошо виден отсюда, вы окажетесь в другой трубе, вертикальной. Дальнейшие разъяснения получите от меня непосредственно на месте.

— А мы не утонем? — осторожно осведомился кто-то из рекрутов.

— Ни в коем разе, — заверил его Темняк. — Там сверху свешивается верёвка. Сразу хватайтесь за нее. Или за меня.

Затем он обратился к Тыру:

— Будешь запускать их по одному. Но особо не торопись. Ещё неизвестно, как там у нас пойдут дела.

— Я уж как-нибудь и без твоих советов обойдусь, — поморщился Тыр. — Ты, главное, о себе побеспокойся.

Темняк в несколько гребков преодолел горизонтальный отвод и всплыл, ощущая жжение в глазах и сладость на губах. Нет, это был никакой не глицерин — в глицерине особо не поплаваешь — а скорее всего обыкновенная вода, разбавленная какой-то едкой и сладковатой гадостью, предположительно, фенолом. А вот почему вода светилась, оставалось неизвестным.

“Пыж” был над ним буквально на расстоянии вытянутой руки, и Темняку пришлось вновь нырнуть. Поверхность воды на мгновение потемнела, и этим все последствия её контакта с “пыжом” исчерпались.

Рядом с Темняком уже вынырнул очумелый рекрут и сразу вцепился в верёвку.

— А ты кто? — присмотревшись, поинтересовался Темняк. — Что-то я тебя не помню.

— Я Швара, — ответил рекрут. — Швара Горшок. В работяги попал уже после твоего ухода.