Юрий Брайдер - Хозяева Острога

Надо полагать, что во время этих сеансов Стервоза пыталась внушить Темняку какие-то свои мысли, но они не оказывали никакого воздействия на его душу, защищённую от чужого вторжения не хуже, чем форт Баярд.

Тогда Стервоза слегка изменила тактику общения. Однажды, перебирая образы, возникавшие в сознании Темняка, она опять выбрала пейзаж Земли, на котором ясно просматривались люди, а затем, почти без промедления, наложила на него изображение улиц Острога.

Это можно было воспринимать как вопрос: “Зачем ты пришёл оттуда сюда?” — или что-то в том же роде.

Вместо ответа Темняк послал изображение Феникса и Незримого, взятых одним планом. Дескать, причина моих скитаний — они.

Завязалось нечто такое, что с известной натяжкой можно было назвать диалогом.

Вопрос Стервозы: Феникс, Незримый и человек стоят рядом. Причем все одного роста. “Неужели ты из их числа?”

Ответ Темняка: Феникс и Незримый прежние, но человек уменьшился раз в десять. “Увы, я не из этой компании”.

Вопрос Стервозы: некто, отдаленно напоминающий Темняка, и крошечный человечек с типичной для острожан внешностью. “Ты сверхчеловек?”

Ответ Темняка: два одинаковых человека. “Я как и все”-.

Для резюме Стервозе потребовались сразу две последовательные картинки. На первой — Феникс, Незримый и миниатюрный Хозяин. На второй — огромный Хозяин и малютка-человек. Она признавала могущество властелинов времени и пространства, но по-прежнему ни во что не ставила людей.

Темняк отреагировал следующим образом: Хозяин и человек, чем-то очень похожие друг на друга, стоят в обнимку — однако Стервоза даже не стала облекать эту мысль в зримые очертания.

Ну и ладно. Кто большой, а кто маленький — это мы ещё посмотрим. Как говорится, жизнь покажет. Но гордыня ещё никого не доводила до добра.

Очередное свидание с Тыром состоялось всё там же — среди переплетения разнокалиберных труб, над которыми незримо витали тени тех, кто не одолел дорогу из ада бесполезного труда в рай бессмысленной праздности. Более удобного места для конспиративных встреч нельзя было даже пожелать — в случае опасности сигай в любую трубу, и никто тебя там не найдет, кроме разве что строителей этого лабиринта.

Внимательно выслушав отчет Темняка, состоявший главным образом из пустопорожних обещаний и благих пожеланий, Тыр сказал:

— Привет тебе от Свиста Свечи.

Темняк, которого присутствие здесь Свиста никак не устраивало, для приличия осведомился:

— Где ты его видел? На верхотуре?

— Нет. Виделись мы внизу, на улице Иголок… Почему ты сразу переполошился?

— Я не переполошился, а обрадовался, — соврал Темняк. — Думал, свидимся… Мы ведь вместе с ним на Бойле изрядно горюшка хлебнули. Тебе этого не понять.

— Это почему же? Я, между прочим, на Бойле чуть ли не половину жизни провёл.

— Что толку… Ты ведь гибнешь в первой же схватке.

— Сам знаешь, для чего это нужно.

— Знаю, знаю… А ты, значит, опять вниз наведывался?

— Дела, понимаешь ли… Мне ведь это недолго. Как говорится, наловчился. За пару дней успел обернуться.

— Со Свистом ты встречался специально?

— Окстись! Будь на то моя воля, я бы его за тысячу шагов обходил. Случайно столкнулись. И прямо нос к носу.

— Он знает, кто ты такой?

— Конечно. Да он и раньше что-то подозревал.

— Неужели вы мирно разошлись? — Темняк недоверчиво покачал головой.

— Не забывай, что мы родом с одной улицы. Росли вместе. Разногласия разногласиями, а душевная приязнь остаётся.

— С какой стати Свист интересовался мной? Ты, случайно, ничего ему не ляпнул?

— Какой мне резон… А что касается тебя, тут дело деликатное. Весьма деликатное, — судя по всему, у Тыра была припасена какая-то важная новость, но вот какая — плохая или хорошая — угадать было невозможно.

— Может, хватит вокруг да около ходить? Выкладывай, что там у тебя…

— В том месте, где я побывал, — Тыр кивнул вниз, — тобою все интересуются. От мала до велика. От Киселей до Иголок. Когда, говорят, Темняк Опора исполнит своё святое обещание и вернется, чтобы навести в Остроге порядок?

— Как ты сказал? Темняк… Опора?

— Именно. Теперь тебя так зовут. Привыкай.

— Не понимаю, что произошло… Никому я ничего не обещал. Просто во время расставания сказал несколько прочувствованных слов. Без всякой задней мысли.

— Сказал ты, как выяснилось, не пару слов, а значительно больше, — возразил Тыр. — А те, кто тебя слушал, растрезвонили их по всему городу. Да ещё в собственном истолковании. Вот и запали эти слова людям в душу. Из обыкновенного чужака, проворачивавшего всякие рискованные делишки, ты превратился в Темняка Опору, защитника и благодетеля острожан. Удивительная штука — жизнь.

— Да, сюрпризик… Не думал даже… Чувствую, кто-то приложил к этому руку. И крепко приложил, — Темняк испытующе глянул на Тыра.

— На меня грешить не надо, — в знак своей непричастности Тыр даже руки вверх вскинул. — Тут твои бывшие дружки постарались. Особенно этот мужлан Бадюг Верёвка. Выдает себя за твоего наследника и правоприемника. Ну и другие, конечно, не отстают.

Что ни день — восхваления, толкования твоих речей, сбор пожертвований. В норе, где ты обитал вместе со своей скотиной, устроили настоящий храм. Воду из колодца втридорога продают. Свистопляска какая-то!

— Ну и что из того? Есть страны, где обожествляют ядовитых гадов, насекомых или, хуже того, орудия убийства. Ежедневно приносят кровавые жертвы ножам и дубинам.

— Ты дикарей-то нам в пример не ставь. Да и за кровавыми жертвами, чует мое сердце, задержки не будет. Но главная беда в том, что твоё обожествление взбудоражило людей. Одёжки гнут одно. Гробы совсем другое. Каждое твое слово трактуется и так и сяк. Люди живут в ожидании скорых перемен. Где уж тут думать о насущном… Ты разрушил всё, что мы с таким трудом только ещё начали создавать.

— Будто я нарочно!

— Нарочно или не нарочно, но результат налицо. Важны не замыслы, а свершения. Если ложишься в гроб или возносишься на небеса, надо прощальные слова тщательней подбирать. А ещё лучше — вообще помалкивать.

— Не тебе меня учить! — осерчал Темняк.

— Действительно! Где уж мне? — Тыр ехидно ухмыльнулся. — Сейчас упаду на колени и стану лобызать твои ступни! Темняк Опора, спаси меня и помилуй!

— Напрашиваешься на неприятности? — набычился Темняк.

— Наоборот! Хочу войти к тебе в доверие. Уж если Бадюг Верёвка объявил себя твоим пророком, то чем я хуже?

— Так и быть! Произвожу в пророки и тебя, — Темняк отвесил ему звонкий щелчок по лбу.

Тыр стойко стерпел эту вольность и продолжал уже совсем другим тоном, без ехидства:

— Шутки в сторону. У меня есть к тебе предложение. И весьма серьёзное.