Джон Барнс - И несть им числа...

На полпути по лестнице до боли знакомый голос окликнул:

— Не двигаться!

Я оглянулся и увидел дюжину копий Билли Биард, каждая с пулеметом в руках.

— Рады, что остановили вас здесь. Сотрудничайте с нами, и мы не причиним вам вреда; не будете сотрудничать — на куски разнесем.

Ифвин поднял руки со словами:

— Кажется, ваша взяла.

Не произнеся в ответ ни слова, дюжина Билли Биард отвела нас к белой стене здания и выстроила в ряд. Ифвин начал смеяться — впервые за все время нашего знакомства.

— Что смешного? — приказным тоном спросила Билли.

И тут мы очутились внутри, лицом к наружной стене — как зеркальное отражение позы, в которой мы были мгновение назад. Через звукоизоляцию слышались приглушенные выстрелы ружей, разряженных вхолостую в белую стену.

— Некоторые пули рано или поздно проникнут внутрь, — сказал Ифвин, — или они вспомнят, что парадная дверь не заперта, так что давайте-ка углубимся в здание, пока они не придумали, как в него попасть.

Мы поспешили по коридору, который оказался неподалеку; должно быть, являлся частью административного или технического здания, построенного в течение последних ста пятидесяти лет: бетонные стены выкрашены внизу в благородный желтый цвет, сверху — в бледно-голубой; на уровне плеча два цвета разделяла черная полоса. Несомненно, какой-то архитектор отхватил кучу денег за подобное оформление.

Несколько минут стремительных метаний по коридору, поворотов, лестничных маршей, на которые я взлетал со скоростью ветра, минуя двери с матовыми стеклами и огромные деревянные квадратные двери с номерами, окончательно запутали меня и увели за пределы слышимости атаки, происходившей за стеной. Мы сменили бег на быстрый шаг и начали искать какие-нибудь указатели, которые вывели бы нас в нужное место.

— Как вам это удалось? — поинтересовался я у Ифвина.

— Практика, — гордо ответил тот. — Одна из причин, по которой вас особо не преследовали, пока вы не поднялись сюда, состоит в том, что все гонялись за мной, а за мной они гонялись потому, что я поддерживал постоянную радиосвязь с киберфагом. Я научился массе полезных вещей. Не все из них я могу рассказать или показать вам в оставшееся время. Пойдем — время дорого.

К нашему удивлению, первая попавшаяся нам надпись гласила: «В КАБИНЕТ СЕКРЕТАРЯ».

— Очень странно, — поразился я.

— Зачем для кабинета секретаря сделали указатель? — спросила Терри.

Я не мог сдержать улыбку.

— Спорим, ты давно не повторяла историю Америки.

«Секретарь» в американском правительстве — примерно то же самое, что министр. В этом офисе сидел «хозяин», а не машинистка.

— Знаю я, — ответила Терри голосом, источавшим презрение, которое можно услышать только от подростков, которым сообщили давно известную им истину.

— Что таинственного в табличке на кабинете министра в здании департамента, главой которого он является?

— Странно другое: обычно офис министра находится где-нибудь в Вашингтоне, а не в Санта-Фе. К тому же мы слишком быстро нашли то, что искали.

Паула посмотрела на Ифвина, и тот пожал плечами.

— Удача всегда играет определенную роль, не важно какую, — сказал он. — Ничего удивительного, что время от времени даже такому существу, как я, выпадает удача.

Пару минут спустя мы наткнулись на дверь. Стекло в окне разбилось вдребезги, когда мы с Ифвином, взяв в комнате отдыха небольшую микроволновую печку, воспользовались ею в качестве тарана. Мы повернули дверную ручку, вошли в комнату, прошли мимо стойки секретаря и очутились на огромном голубом плюшевом ковре, который тянулся от стены до стены; казалось, он совсем новый — слабый запах синтетики все еще висел в воздухе, указывая на то, что все это время помещение не открывалось.

На столе лежали старые наушники для виртуальной реальности, стул валялся на полу; на ковре под столом стояла пара дорогих туфель с загнутыми кверху носами — им было по крайней мере сорок лет — и валялись носки.

Ифвин удивленно повел плечами, остановился и сказал:

— Батареи на этих компьютерах имеют бессрочную гарантию, но не думаю, что кто-нибудь мог предположить, что компьютер проживет так долго. Давайте посмотрим, что произойдет, если его включить.

Ничего не произошло. Мы принялись осматривать картотеку.

— Здесь спецификация, — сказала Паула. — Для политики всенародного счастья.

Мы сели и стали сосредоточенно изучать ее, пристала но рассматривая каждую карточку.

— По крайней мере в неврологии этот мир ушел вперед по сравнению с тем, в котором я вырос, — отметил я. — Посмотрите сюда. Они действительно серьезно и намеренно воздействовали на человеческий мозг. Они не шутили, когда говорили, что работают над максимальным увеличением человеческого счастья. Они знают, что такое счастье: это состояние мозга, а значит — программа, которая обеспечит людям максимальное счастье в то время, когда они подключены к виртуальной реальности.

— Черт, — крякнул Иисус, — наверное, они превратили виртуальную реальность в наркотик — на самом деле, с технической точки зрения, наркотик самого быстрого привыкания в истории человечества. Ничего удивительного, что все они исчезли. Небось умерли от голода…

— Но мы ни разу не нашли скелет или тело, — возразила Паула. — Кроме этого ребенка, который был слишком мал, чтобы пользоваться наушниками.

— Как определяет счастье «алгоритм счастья»? — тихо спросил Ифвин.

— Я не очень-то много читал о мозге.

Он схватил карточку, внимательно посмотрел на нее, на мгновение задумавшись.

— О боже, — простонал он, — о боже, о боже.

— Сколько времени занимает коттедж? — спросил я.

— Внутри — по реальному времени, — ответил Джефф-почтальон. — Снаружи — около микросекунды ежедневно. Но на этот раз все иначе; мне не надо было создавать для вас работу, так что не приходилось ездить в город и обратно каждый день.

— У всех нормальный завтрак? — поинтересовался я, так как в духовке оставалось еще полно еды. Я не привык готовить на пятерых и немного не рассчитал.

— Ты и в реальном мире так же хорошо готовишь? — спросила Терри. — Потому что если так, то я присуждаю тебе звание лучшего повара, навсегда.

— Голод — лучшая приправа, — скромно ответил я, — а в этом сценарии мы все голодны. Рыбалка на рассвете тому виной. Как у тебя, Иисус?

Я счел ворчание и бодрый кивок одобрением.

— В любом случае. Джефф, или Ифвин, или кем ты там хочешь быть, пока мы здесь, — продолжил я, — в реальном мире ты все повторяешь и повторяешь «о боже».

Или, насколько я понимаю, повторяет твое воплощение. Должно быть, он позвал нас наверх и подключил к этому интерфейсу. А все эти Билли Биард приближаются к кабинету, где находимся мы, то есть наши физические тела?