Гордон Диксон - Иной путь

Рядом с ним орудовала граблями одинокая женщина, которая во возрасту могла быть его матерью, но вряд ли была ею. Мать Джейсона, несомненно, все еще жила во дворце Брутогази. Когда-нибудь он обязательно найдет ее имя в списках. Гражданин Чести должен знать, какая именно женщина родила его и носила спящего в сумке на протяжении семи лет.

Повинуясь необъяснимому чувству — возможно, и тут сыграл роль Фактор Случайности, — Джейсон достал монетку и подал ее уборщице тротуаров.

— Не споешь ли ты мне песню, плодовитая госпожа? — спросил он. — Об основании Царства Брутогази.

Она взяла деньги, облокотилась о грабли и запела. У нее был нежный высокий голос, и, судя по всему, она была старше, чем показалось Джейсону с первого взгляда.

Она пела о том, как две экспедиции погибли в непроходимых джунглях и отравленных морях третьей планеты, и о том, как Брутогази — Первенец Четвероюродного Брата Личена — создал на ней колонию. О том, как он обвинил своих двенадцать спутников в предательстве, и о том, как в течение всего одного дня — с восхода до заката солнца — он обманул, а затем убил их, получив таким образом право стать полновластным хозяином этой колонии и основать свое Царство.

Женщина умолкла и вновь принялась за уборку мусора, а перед глазами Джейсона возникали одна картина за другой. Как и он сам, Брутогази был дальним родственником прославленного главы Семьи… Впрочем, это не имело значения — великим героем мог стать каждый… И тем не менее нельзя отрицать, что свойства крови передаются по наследству, а в жилах предков Джейсона, кем бы они ни были, текла кровь первого Брутогази…

Он подошел к воротам дворца, и привратник, обязанный знать в лицо каждого члена Семьи, пропустил его внутрь. Джейсон шел по двору, глядя на окна третьего этажа, где жил Брутогази. На втором этаже, площадью в четверть квадратной мили, размещались его ближайшие родственники. Сам Джейсон, будучи Троюродным Братом, занимал крохотную квадратную комнатку на первом из пятнадцати подземных этажей. Сейчас он вошел в нее и с облегчением вздохнул, почувствовав, что наконец-то попал домой. Обстановка была скудной: кровать, сундучок с личными вещами, портрет Брутогази — того, который основал Царство. Солнечный свет, проникал в высокое узкое окно, отражался в бассейне для умывания.

Едва Джейсон успел снять с себя доспехи, как дверь сообщила ему, что за нею кто-то стоит. Он вышел в коридор. Белла Двоюродный Брат, — румл, старше его на сезон (они были не только родственниками, но и друзьями, и поэтому относились друг к другу почти без опаски), — с улыбкой протянул ему небольшой золотой предмет.

— Я — по поручению Брутогази. Завтра можешь переехать на первый этаж. Комнату тебе приготовят. — Он отсалютовал, повернулся и ушел.

Джейсон посмотрел на золотой предмет. Это была медаль — меньший из двух знаков Чести, которыми глава Семьи мог награждать своих дальних родственников. У Джейсона перехватило дыхание, на глаза его навернулись слезы. Он был тронут до глубины души. То, что ему, члену Семьи, Фактор Случайности подарил артефакт, и то, что он вернулся из экспедиции один, не прошло незамеченным. Правда, в скутере их было двое, а Брутогази расправился с двенадцатью, но… на его скромные усилия тоже обратили внимание.

Все существо Джейсона переполняли чувства любви и гордости. Он присел на корточки, приняв молитвенную позу перед портретом Брутогази, висевшим в углу. Руки его были скрещены на груди. Солнечный луч медленно скользил по полу, но Джейсон оставался недвижим.

— Не лиши меня прохлады… не лиши меня воды… не лиши меня силы…

— молился он.

В подвальной комнатке на Земле спящий проснулся. Подушка его была мокра от слез.

— …Но почему же он не передает червячка другим румлам? — раздраженно спросил Торнибрайт на следующем заседании Совета.

— Скажите, Джейс, а вы никак не можете на него повлиять? — поинтересовался Хеллер.

Джейсон покачал головой.

— Я всего лишь наблюдатель, — сказал он. — Помню, мы не исключали возможности, что такой человек, как я, смог бы оказать воздействие на иной разум или даже подчинить его своей воле. — Джейсон сухо усмехнулся. — Впрочем, я не сомневаюсь, что каждый из присутствующих в глубине души боится, что Катор может подчинить МЕНЯ своей воле. Вам остается лишь поверить мне на слово: и то, и другое — невозможно. Когда мы проводили испытания микродатчиков, и я входил в контакт с другим человеком, он тоже поступал, как хотел, а я жил его ощущениями, не более.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Торнибрайт.

— Я не могу на него ответить. — Джейсон повернулся к психологу, сидевшему рядом с Меле, которая хоть и не имела права голоса, присутствовала на заседании Совета, так как в ее обязанности входило наблюдение за Джейсоном и оказание ему помощи (в дневные часы) по составлению отчетов. — Цель Катора — а я говорю о том, к чему он стремится всеми силами души — ОСНОВАНИЕ ЦАРСТВА.

— Не являются ли эти слова символичными? — вмешался в разговор Дистра, пытливо глядя на Джейсона. — Быть может, он хочет поднять восстание против глав Семей и захватить власть, устроив нечто вроде революции?

— Нет. Конечно, нет. — Джейсон покачал головой. — Вы не знаете общественный строй румлов так, как знаю его я. Революция… немыслима. Не невозможно, а… — он попытался подобрать нужное слово и вновь повторил, — …немыслима. Румлы — законченные индивидуалисты. Они подчиняются существующим авторитетам не по каким-либо социальным причинам, а чисто инстинктивно. — На Джейсона снизошло вдохновение. — Если бы перед вами, например, стоял сейчас Катор, и вы объяснили бы ему, что такое «поднять восстание», он уставился бы на вас, и в конце-концов спросил бы: «Против кого?» Допустим, какой-нибудь румл, обезумевший неизвестно отчего, получит неограниченную власть над своими согражданами. Уверяю вас, это ровным счетом ничего не будет для него значить.

— Ничего не будет значить? — как эхо повторил Торнибрайт.

— Мне трудно объяснить… — Джейсон запнулся. — Румлы думают не о власти, а о Чести. Честь — понятие абстрактное, и поэтому они носят ордена, каждый из которых делает им Честь; стремление получить эти ордена связано у румлов, опять же инстинктивно, с выживанием и эволюцией расы.

— Вы хотите сказать, — мягко произнес Торнибрайт, — что румлы не мыслят эволюции расы без такого понятия, как Честь и без орденов, являющихся выражением этой Чести?

— Да… — неохотно признался Джейсон. — Но мне бы не хотелось ограничиваться простым утверждением. То, что вы сказали, верно, и тем не менее Честь для румлов — понятие религиозное, мистическое, связанное с самыми благородными порывами души. Мы, например, говоря о почетных медалях, которыми награждает Конгресс, не задумываемся о людях, которым они будут вручены. Для румла же слова «Честь» и «Личность» неразделимы. Когда румл получает орден Чести, это значит, что общество всего лишь признало достоинства, которыми он обладал со дня рожденья.