Лайон де Камп - Королева Замбы

— Следуя кодексу рыцарской чести, стоило бы предупредить дашта о том, с чем он столкнется, — заметил один из них.

— Но вы ведь не хотели бы испортить такой сюрприз, не так ли? — отозвался Виктор.

На следующее утро Хассельборг стоял на тех же каменных плитах внутреннего двора и слушал речитатив гофмаршала, который зачитывал правила состязания:

— ...И на концах плаца вам вручат ваши арбалеты. Вы будете стоять лицом к стене, не делая до свистка ни единого движения. После сигнала вы можете драться, как вам заблагорассудится, и да даруют звезды победу правому.

Гофмаршал находился за небольшой деревянной стенкой, примерно в метр длиной и высотой по грудь, за ней он мог спрятаться, если бой станет слишком жарким. Во дворе кроме него и дуэлянтов никого больше не было, но из окон дворца за поединком следило множество глаз. Король Экрар, верховный жрец Хасте, Фория...

— Станьте спина к спине, — велел распорядитель, — и начинайте расходиться. Раз-два, раз-два... Вы готовы?

Хассельборг уткнулся взглядом в каменную кладку, ощущая, как его спина, куда он в любой миг ожидал получить от вероломного Джама железную стрелу, покрывается испариной. Он находил, что узаконенная дуэль действует ему на нервы сильнее, чем он ожидал. Бой — другое дело. Ему доводилось побывать в нескольких еще на Земле, и тогда все закончилось фатально для его противников. В первом своем бою он почувствовал тошноту, но потом стал воспринимать подобное испытание как нечто само собой разумеющееся. Теперь же к нему вернулось то неприятное, дрожащее ощущение. Стоишь тут как дурак и намеренно рискуешь жизнью на глазах у зрителей.

Пронзительно заверещал свисток. Внутренне напрягшись, Виктор уронил нос арбалета наземь, сунул носок сапога в стремя на конце оружия и с усилием натянул тетиву. Та с легким звуком пошла назад, войдя в паз. Выдернув из-за пояса стрелу, он резко повернулся, бросился на землю и вложил стрелу в желобок.

Джам бад-Коне прицеливался, когда Хассельборг навел головки булавок на одну линию с самой блестящей из медалей на груди дашта. Тот, секундно заколебавшись, поднял глаза на упавшего без выстрела противника и снова опустил их к прицелу.

Виктор нажал на спуск. Приклад резко дернулся при отдаче, а стрела с гудением унеслась, подымаясь и опускаясь на несколько сантиметров в своей настильной траектории.

А затем в голове у Хассельборга что-то взорвалось, и свет погас.

Чьи-то руки пытались перевернуть его. Виктор очнулся и открыл глаза, голова страшно болела. Кто-то молвил:

— Он жив.

— Чего не скажешь о другом, — заметил другой голос. Эта болтовня создавала в голове у Хассельборга глухой рев.

С огромным усилием он сел и ощупал макушку. Рука вымазалась в крови, но, по крайней мере, осколки черепа не терлись друг о друга, словно льдины в арктический шторм. Значит, стрела дашта лишь чиркнула по его скальпу и снесла не голову, а шляпу, лежавшую сейчас на камнях у стены.

— Со мной все в порядке, — заверил он собеседников, — не беспокойтесь.

Ему совсем не хотелось, чтобы пальцы какого-нибудь кришнянина, обследуя его черепушку, шарили среди приклеенных антенн.

— Слушай! — произнес чей-то голос. — Это ж новый способ целиться из арбалета, клянусь звездами! Будь у нас такой в битве под Меозидом...

— ...Не по-рыцарски, клянусь Кондиором, ему следовало предупредить Джама...

Внезапно Хассельборг сообразил, что на него смотрит король. Пошатываясь, детектив поднялся на ноги и, обретя равновесие, обратился к монарху:

— Государь?

— Господин Кавир, — ответил Экрар, — вы лишили меня доброго вассала, бравого воина. Но в живых мог остаться только один из вас, и я не так уж недоволен, что это оказались вы. Да, Джам был сильной и верной правой рукой, но нельзя отрицать, что и хлопот с ним хватало. Да-да, хлопот. Похищать дворянок — это никуда не годится. Полагаю, придется присутствовать на его торжественных похоронах. Варварские штучки эти похороны! А вы, господин живописец, отправляйтесь-ка к лекарю, пусть он заштопает вам макушку, и возвращайтесь к рисованию. И портрету лучше оказаться теперь очень и очень хорошим: за него заплачено жизнью моего вассала.

— Спасибо, Ваша Грозность, но боюсь голова у меня сейчас в таком состоянии, что картина будет выглядеть весьма ужасно. Не могли бы мы отложить следующий сеанс по крайней мере на день?

— Нет, ничтожный! Когда я говорю, что желаю сегодня... Хотя, наверно, вы и правы. Не хотелось бы, чтоб из-за вашего плохого самочувствия мой нос на портрете гулял по моему лицу, словно река Пичиде по Гозаштандской равнине. Заштопайте себе голову, отдохните хорошенько и потом приступайте к работе. Однако не покидайте пределов столицы.

— Полагаю, стражники мне больше не потребуются?

— Да-да, они свободны.

— И вы не против, если...

— Если что? Если что?

— Ничего, Ваша Грозность. Вы и так уже оказали мне достаточно милостей, — покачнувшись, Виктор отвесил поклон. Он собирался попросить дозволения переехать обратно в замок Хасте, где было гораздо удобнее, но вовремя сообразил, что тем опять поощрит матримониальные замыслы Фории.

Семенящим шагом король удалился. Детектив принимал сдержанные поздравления верховного жреца и бурные восторги его племянницы по поводу своей чудесной победы. Внезапно к нему обратился некий господин неотесанного вида:

— Господин Кавир, могу я с вами поговорить? Я — Ферзао бад-Ке, капитан личной гвардии покойного дашта.

Отведя Хассельборга в сторонку, капитан продолжил:

— Теперь, когда смерть дашта отменила нашу присягу ему, мы с ребятами думаем: а что же дальше? Джам был хорошим парнем, хоть и легкомысленным с деньгами, так что мы не всегда вовремя получали содержание. Титул наследует его старший сын, но он пока мал, и потому вдова станет регентшей. Эта кислая дамочка настолько же скупа, насколько расточителен был ее муж. Несомненно, она начнет с того, что рассчитает половину из нас и урежет плату остальным. Вот мы и гадаем: не захотите ли вы, в соответствии со старинным обычаем, взять нас к себе на службу? Бойцы мы бравые, свирепые и дерзкие, только прикажите — живо захватим какой-нибудь островок в море Садабао. И вы в момент станете королем, как тот парень на Замбе! Что скажете?

«Вот новая проблема на мою голову!» — подумал Виктор, а вслух спросил:

— Сколько вам платил дашт?

— Ну, по-разному, учитывалось звание, продолжительность службы и тому подобное. Примерно выходило кардов до сорока за десятиночье.

Это было весьма неплохо для обычной вооруженной банды, причем Хассельборг не сомневался, что, согласись он, появится уйма дополнительных выплат. Возможно, эти ребятки ему и пригодятся, а деньги, данные жрецом, оплатят их службу на какое-то время вперед.