Яна Дубинянская - Гаугразский пленник

Я проследила взглядом за Ингаровой рукой. Там, чуть выше по склону, местность давала небольшую ложбину, из которой выглядывал край граненой стеклопластиковой крыши, поблескивая под звездами. Блок. Очень похожий на ту Базу, где мы с родителями жили на море…

В тишине раздался короткий шепот. Роб. Одно-единственное бранное слово.

Винс все еще обалдело хлопал глазами. А я уже поняла, что это такое. Ингар же рассказывал тогда, в «Перфомансе»…

Бункер. Отряд.

Была передислокация, вспомнила я слова Седого. Значит, тайная тропа Роба — уже никакая не тайна, а как раз наоборот — передний край границы. Гораздо хуже, чем напороться на заставу…

Тем временем Роб — или все-таки Ингар? — что-то решил. Сначала мне показалось, что мы возвращаемся назад: оба развернулись на сто восемьдесят градусов, потеснили Винса, и я, тоже повернувшись, обнаружила впереди, естественно, спину Чомски. Но, пройдя пару десятков метров, мрачный вдруг оказался ко мне лицом и повелительным жестом заставил повернуться обратно.

Между двумя скалами выше человеческого роста ныряла вбок узенькая тропинка, больше похожая на расщелину. В ней уже скрылись Ингар и Роб. Винс, оглянувшись от скалы, протянул мне конец тонкого шнура, пропущенного в специальное кольцо на поясе его комба. У меня ничего подобного, ясное дело, не было, и пару секунд я тупо вертела шнур в руках, пока профессор (!!!) Чомски не отобрал его. И, попросту обвязав вокруг моей талии, закрепил у себя на поясе.

Мы пошли в обход.

Потом я так и не смогла вспомнить того момента, когда начались выстрелы.

Мы карабкались на скалы и спускались в ущелья; этот путь никак нельзя было назвать тропой, пусть даже самой тайной, и камни, кое-где подернутые льдом, выскальзывали из-под ног — у Винса чаще, чем у меня, и поэтому приходилось его подсаживать и страховать, когда он чуть не срывался в расщелину, — и не было больше никаких сил, и кружилась голова то ли от разреженного воздуха, то ли от побочного действия энергранулы…

Потом начало светать, и ледяная пленка нестерпимо, до слез, засверкала перед глазами… А затем…

Я плохо помню. Я не сразу догадалась, что это такое: в «Атаке гаугразских смертовиков» совершенно другой звук… Я вообще ничего не поняла — пока на меня не рухнул, потеряв опору, Винс; из кольца на его поясе змеился короткий обрезок шнура. Пока Чомски, рванув шнур на себя, не сбил меня с ног, не протащил нас обоих по острым камням, под прикрытие громадной, нависшей под острым углом скалы…

Я кричала. Пыталась вырваться, и веревка с болью врезалась в тело сквозь комб, потом там еще долго виднелся сине-багровый пояс на голой коже… Что-то вопил Винс, а Чомски, навалившись сверху всей тяжестью, лишь сосредоточенно и мрачно дышал над самым ухом, отрывисто выплевывая слова, каких я никогда не слышала даже от Роба. Я не переставала вырываться — если б только нож, если б перерезать эту проклятую веревку!!! — и тогда он, несильно размахнувшись, ударил меня по щеке.

Я виском впечаталась в гранит. Врачи потом говорили, что мне повезло.

Не знаю, что они имели в виду.

— Здравствуйте, это действительно связилка Далии Прол. Я с удовольствием поговорила бы с вами, но на данный момент очень занята: возможно, любовью. Оставьте, пожалуйста, ваши якорные координаты, и мы непременно свяжемся.

— Это я, — сказала я. — Может, прервешься?

Пульсирующая заставка на мониторе мигнула и превратилась в Далькино лицо. Судя по его выражению, занималась Далька максимум раскладыванием мультипасьянса на рабочем персонале поверх всяких там оптических технологий. За спиной у шефа, естественно.

— Привет, Юська! Черт, никак не поменяю отвечалку, стыдно даже… Представляешь, как мое солнце на нее реагирует?!

— Представляю. А дети, когда подрастут?

— Ну да ладно, до тех пор я точно сменю… Встречаемся как обычно?

— Нет, я потому и связю. Нам поставили на полтретьего семинар по ролевой взаимозависимости… а прямо сейчас ты не можешь?

— Почему не могу? Запросто. Это у вас, у студентов, каторжная жизнь… Подруливай.

— Жди.

В столовой Далькиной конторы я обедаю уже второй год. Во-первых, так выходит дешевле. Во-вторых, мы каждый день можем поболтать с Далькой, а ведь ни в каких других жизненных сферах давно уже не пересекаемся: разные возрастные страты социума — обхохочешься, но я привыкла. В-третьих, там натуральная кухня. И варят приличный кофе.

Минус заключается в том, что нужно подлететь капсулой на три уровня вверх. Взлеты вертикально вверх я не люблю с детства — хуже только спуски вертикально вниз… Но говорят, это хорошая тренировка вестибулярного аппарата. И вообще между занятиями полезно развеяться.

Все мои однокашники, кто не берет с собой комплектов, обедают в «Перфомансе». Я — нет. Это в-четвертых.

Я прискользила в капсульный блок. Одна его стена непосредственно прилегает к старому зданию, и сквозь защитный стеклопластик можно как следует рассмотреть высоченные колонны, похожие на стволы деревьев сосен из таежной экосистемы, и двух мраморных львов, стоящих на задних лапах, — вот они как раз ну совершенно не похожи на одноименных животных. Скорее на слегка звероморфных гуманоидов.

В стилизованных когтистых руках львы держат щиты с доглобальной геральдической символикой. Что она означает, никто не знает, но считается, что, если перед сессией приложить руку к щиту, без проблем сдашь все экзамены. Правда, для этого нужно проникнуть за стеклопластиковую стену, куда пропускают разве что мобильные аннигиляторы для уборки, и то раз в две недели. И что вы думаете? На первой сессии некоторые ребята с нашего курса на полном серьезе пытались пробраться. Как дети, честное слово.

Они и есть дети. Им только-только поисполнялось по двадцати одному… и то не всем.

В Далькиной столовой собирается публика посолиднее. Первое время Далька искренне страдала по поводу того, что в их Бюро все такие старые: не с кем не то что пофлиртовать, но даже и нормально пообщаться, не чувствуя возрастного барьера. Винс негромко смеялся в усы (кстати, усы ему очень идут). Но с тех пор, как родились дети, у нее появились общие темы для обеденных разговоров с сослуживцами преклонных лет. Кажется, иногда ей даже интереснее с ними, чем со мной.

Сейчас, за полчаса до официального перерыва, народу в столовой почти не было. Далька замахала мне от нашего столика. В самом углу, возле атмосферона. Он здесь с лесным ароматиком и нам нравится.

— Привет, как жизнь?

— В лучшем виде! — Далька всегда отвечает «в лучшем виде» перед тем, как начать делиться проблемами. — Слушай, я не знаю, что с ними делать. Вчера Свен стукнул Гунку по голове пультом от персональчика, представляешь?! А Гуна нет бы дать сдачи… Что ты будешь заказывать?