Елена Ворон - Без права на смерть

— Как надоест эта канитель, вдохнешь пять-шесть раз — и конец. Клапан мягкий, работает безотказно. Даже при слабом дыхании.

Милтон подался вперед.

— Мое, — младший брат подвинул маску себе под бок.

— Не жадничай. — Шестнадцатый поднялся на ноги. — Этого добра на всех хватит.

— Не знаю. — Стэнли прижал к себе маску со смертельным газом, точно ребенок — любимую игрушку. — Чуть только отвернетесь, всё слышу. — Он оживился, и новая улыбка оказалась похожей на настоящую.

— Отберу и выброшу, а тебе надеру уши, — пообещал Милтон.

Черный юмор завтрашних покойников. Стэнли взял маску обеими руками и заглянул в резиновый раструб.

— Ничего особенного, — доложил он брату и сунул маску под одеяло к стенке. — Полежит тут, ничего не сделается.

— Стэн, отдал бы ты ее мне на хранение. Надежней будет.

Летчик похлопал старшего землянина по плечу:

— Оставь парня в покое. Он сам соображает.

— Вот именно! — Стэнли блеснул зубами в ухмылке. — Милт, не переживай: я одолжу, когда попросишь.

Шестнадцатый и Лоцман переглянулись. Они хорошо держатся, эти приговоренные; однако никто не знает, чего им стоит бодрость и веселье.

— У вас есть что на зуб положить? — осведомился пилот.

Настала неловкая тишина. Лоцман проклял себя за то, что не догадался прихватить харчей из Поющего Замка — там-то всего навалом, а здесь… Летчик полез в сумку, долго шарил; в конце концов выругался и с ожесточением клацнул застежками.

— С этой охотой на Лоцманов нам теперь ни хрена не дают. Всё — армии! Пошли, — кивнул он Милтону, — возьмешь НЗ — хоть женщину шоколадом побалуете. — Летчик шагнул к двери.

Она раскрылась, и на пороге встал бывший начальник службы безопасности.

— Ну что, мы летим? — заговорил он приветливо.

— Куда бы это?

— В Кинолетный город, — пояснил Таи с любезной улыбкой.

— Так и знал, что этим кончится, — проворчал Шестнадцатый. — Уйди с глаз. Лоцман, ты со мной или остаешься?

— Мы все с тобой. — Таи загораживал проход.

— Я беру только Лоцмана.

— Не надо со мной спорить, — увещевал Ловец. — Ты возьмешь нас на борт, а с комендантом города я объяснюсь сам. — Его рука красноречиво легла на боевой излучатель на поясе.

— Сказано: нет. Ты своей головой-то подумай…

— Я думал, — перебил Таи. — В городе медом не намазано, но мы устроимся.

Наверно, подобное пилоту не в диковинку, думал Лоцман, придвигаясь. Если гибнущих миров пруд пруди и в каждом актеры просят о спасении — разве кино станет ими заниматься? Однако у Шестнадцатого свое понятие о служебном долге и человечности; может быть, в виде исключения он увезет хотя бы Кис…

— Актеры не могут пересечь границу своего мира, — сказал летчик.

— Могут, — заявил Ловец.

Пилот досадливо покрутил головой:

— Слушайте, ребята, я всё понимаю. Вы не первые и не последние…

— Могут! — рявкнул Таи, вцепившись в кобуру излучателя. — Актеры уходят в Большой мир…

Сейчас нервы у Таи сдадут, оружие окажется в руках. Лоцман метнулся к нему.

— Уйди! — Ловец отшвырнул его, как щенка, и надвинулся на пилота.

Шестнадцатый, пониже ростом и полегче сложением, не шелохнулся, только напряглись мышцы шеи и подбородка.

— Прекрати! — У Таи на руке повисла Кис. — Прекрати сейчас же!

Он уступил, смирился. Отошел и привалился к стене, глухо вымолвил:

— Делайте что хотите.

Ахнувшийся затылком о стену охранитель мира потер гудящую голову. Шестнадцатый тяжелым взглядом смерил Ловца:

— Из него тоже вышел бы отличный офицер. — Актеры не поняли, о чем речь, а Лоцман поспешил увести разговор в сторону и напомнил пилоту:

— Ты обещал НЗ.

— Отдам, не зажму. — Шестнадцатый шагнул к Таи. — Послушай меня. Если я посажу вас в салон, вы сгорите в креслах, едва пересечем границу мира. Я могу забрать в город одного Лоцмана.

— Не надо объяснять. — Кис обняла Таи за пояс. — Мы всё понимаем.

Ловец вывернулся у нее из рук, впился глазами пилоту в лицо:

— Но бывает же, что актеры уходят в Большой мир!

— Возможно, — согласился Шестнадцатый. — Однако не из умирающих миров. — Он оглянулся на Стэнли. — Держись, приятель. Если б мог, я бы увез вас всех… Кто-нибудь идет брать жратву?

— Я иду. — Милтон двинулся к двери.

— Лоцман, если через пять минут тебя нет, я взлетаю. — Вертолетчик с землянином вышли.

— Иди, — тихо промолвила Кис. — Спасибо за всё. — Лоцман почувствовал себя предателем — он улетает, а они остаются умирать.

— Стэн, не наглупи с маской. Подожди чуток. Четыре дня. Я вернусь.

— Уговорил. — Стэнли хотел улыбнуться, но губы дрогнули в гримасе боли. — Если солнце вовсе погаснет… — он перевел дыхание, — я буду думать, что ночь… одна ночь долго тянется. И подожду.

Лоцман сжал кулаки, ногти впились в ладонь. Достало бы сил не расклеиться.

— Таи, что там про Большой мир?

— Ничего. Вздор.

— Таи! — Лоцман тряхнул его. Актер отшатнулся:

— Катись. Не то я тебя убью.

— Пять минут кончаются. — Кис потянула Лоцмана к порогу.

Он отмахнулся от нее.

— Что за Большой мир? Говори!

— Это легенда… Легенда умирающих миров. — С тем Лоцман и ушел.

— Я вернусь, — беззвучно повторял он, пробегая по дороге, наступая на пятки своей летящей впереди, удлиняющейся тени. — Я вернусь сюда. — Выскочил за ворота, повернул, понессся мимо ограды. — Вернусь!

Он выбежал на освещенную прожектором вырубку, где вместо кустов торчали жалкие пучки ломаных прутьев: от поднятого винтом ветра мертвые листья облетели, ветки обломались.

Навстречу шагал Милтон с объемистой коробкой.

— Эк нам повезло! — закричал он издали. — Тут шоколаду — на всю жизнь хватит! Пока, дружище. — Он мотнул головой, прощаясь.

— Я вернусь к вам, — сказал Лоцман — и пожалел, что не придержал язык. У землянина внутри словно что-то сломалось: лицо дернулось, из горла вырвался хриплый кашель.

— Не уверен, что тебе стоит возвращаться, — пересилив себя, ровным голосом ответил Милтон, ловчей перехватил коробку и прошел мимо Лоцмана к поселку.

Зарокотал двигатель, тронулись с места лопасти винта. Прожектор погас, остались звезды над головой да пятно света на каменной стене, и красный огонек под ним.

— Эй, стой! — Лоцман кинулся к вертолету, рванул дверцу кабины. — Мотоцикл надо взять!

— Ну так бери! — заорал пилот сквозь нарастающий рев.

«Дракон» светил фарой в скальную стену. Свет бил в ровный, без единой трещины камень, блестел, отражаясь на гладких поверхностях руля, рамы и крыльев. Лоцман уставился на мотоцикл, не веря собственным глазам: переднее колесо на четверть утонуло в камне. Ухватившись за руль, он поднатужился и дернул, надеясь освободить друга из плена, но «дракон» в прямом смысле слова сросся с горой.