Альфред Вогт - Мир Нуль-А

В то же мгновение нервная система Госсейна освободилась из плена энергетических пульсаций.

«Госсейн, скорее! Не дай им опомниться. Они могут успеть передать на космические корабли приказ о бомбежке. Я ничего не могу сделать. Очисти здание, потом возвращайся. Поторопись! Я тяжело ранен.»

Ранен! Чувствуя необъяснимое волнение, Госсейн представил себе человека, который умрет, так и не успев ничего ему рассказать. Он заставил себя сконцентрироваться и, подсоединив дополнительный мозг к источникам энергии, через десять минут превратил в развалины остальную часть задания и площадь. Поток пламени разлился по коридорам. Стены рушились, заживо погребая захватчиков. Танки дымились и вспыхивали яркими факелами. «Ни один человек, – ярче молнии сверкнула мысль, – ни один человек из особой охраны Торсона не должен уйти отсюда живым».

Живым не ушел никто. Совсем недавно целый полк солдат и боевой техники заполняли собой всю площадь. Сейчас – повсюду лежали обуглившиеся тела да кое-где дымились куски металла. Робопланы висели в воздухе на высоте тысячи футов. Без приказа Торсона они не решатся на прямое вмешательство, а, может быть, Крэнг уже принял командование.

Госсейн не стал тратить времени на ненужные размышления. Он кинулся обратно в здание, торопливо пробегая комнату за комнатой. Возвратившись в лабораторию, он остановился как вкопанный. В кресле у стола полулежал старик с густой бородой. Он посмотрел на Госсейна остекленевшим взглядом, с трудом улыбнулся и произнес:

– Полный порядок!

У старика был глубокий, сильный и очень знакомый голос. Госсейн непонимающе уставился на него, вспоминая, где мог слышать этот бас раньше. Вздрогнув от неожиданности, он сделал шаг вперед.

– «X»! – громко сказал он.

Старик закашлялся. Это был неприятный звук, и лицо его исказилось мукой. Тело в судороге, и сползшая повязка обнажила обожженную кожу и огромную рану величиной с кулак в правом боку. Из нее вытекали темные капли крови.

– Ничего, – пробормотал он. – Я хорошо держу боль, только бы не кашлять. Самовнушение – великая вещь. – Он медленно выпрямился. – «X», – повторил он. – Что ж, если хочешь, пусть будет так. Мне удалось добиться для него высокого положения среди заговорщиков. Ведь он, сам того не подозревая, снабжал меня информацией. В этом и заключается вся прелесть системы бессмертия, которую я, кстати, значительно усовершенствовал. Мысли человека активного телепатически воспринимаются мозгом… гм-м… пассивным. Естественно, когда появился он, пришлось исчезнуть мне. Трудно, видишь ли, объяснить наличие сразу двух Лавуазье. – Он осторожно откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул. – Мне просто необходим был осведомитель, мысли которого я мог бы читать без задержки. Признаюсь, что именно я подстроил аварию и ускорил течение некоторых жизненных процессов в его организме. Жестокое решение, не спорю, но в остальном он оставался совершенно независимым негодяем, вольным в своих поступках.

Голова его склонилась на грудь, глаза закрылись, и Госсейну показалось, что старик потерял сознание. Его захлестнула волна отчаяния. Неизвестный умирал, а Госсейну так ничего и удалось выяснить. «Я должен знать, кто я такой», – тоскливо подумал он и, наклонившись, потряс Лавуазье за плечо.

– Проснитесь! – крикнул он.

Тело не шевельнулось. Усталые глаза открылись и задумчиво посмотрели на него.

– Я пытался, – сказал низкий голос, – покончить с собой. Не хватило сил подключить дополнительный мозг к источнику энергии. Ничего не вышло… Видишь ли, я давно решил, что умру вместе с Торсоном… Думал, меня убьют солдаты… они плохо стреляли. – Он покачал головой. – Все логично. Сначала пробуждается тело, потом кора головного мозга, потом… – Глаза его загорелись. – Может быть, ты дашь мне пистолет? Я чувствую, мне все труднее бороться с болью.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Госсейн поднял с пола бластер. «Неужели я могу заставить беспомощного старика страдать и отвечать на вопросы?» Душевная борьба измотала его, но в конце концов он убедил себя, что у него нет другого выхода. Когда Лавуазье протянул руку, Госсейн отрицательно покачал головой. Старик бросил на него быстрый взгляд.

– Вот оно что! – он рассмеялся каким-то странным, удивленным смехом. – Ну хорошо, что ты хочешь узнать?

– Мои тела. Как…

Его прервали на полуслове.

– Секрет бессмертия, – сказал старик, – заключается, отчасти, в умении разграничивать потенциальные возможности, которые ребенок унаследовал от каждого из своих родителей. К примеру, можно взять близнецов или двух похожих друг на друга братьев. Теоретически сходство может быть достигнуто непосредственно при рождении. Но в действительности это возможно лишь в лабораторных условиях, когда тела находятся в инкубаторе. Бессознательное состояние исключает появление у них собственных мыслей, их массируют автоматы, они получают искусственное питание и, следовательно, практически не отличаются от оригинала. Но мозг меняется лишь согласно восприятию, полученному от своего alter ego, который живет в миру. На практике данный процесс требует контроля Генератора Пространства и прибора типа детектора лжи, который настроен таким образом, чтобы убирать ненужные впечатления. В твоем случае я стер почти всю память – тебе незачем было много знать. Но именно такое совпадение мыслей обеспечивает бессмертие личности, несмотря на то, что тело за телом могут подвергаться уничтожению или гибели.

Львиная голова склонилась на грудь.

– Вот и все. Остальное ты уже знаешь от Крэнга. Мы должны были как-то отсрочить нападение.

– А мой дополнительный мозг? – спросил Госсейн.

Старик вздохнул.

– Он существует в зародыше у каждого из нас, но не может развиться из-за нервных перегрузок, которые организм испытывает в течение жизни. Вспомни кору головного мозга Джорджа, мальчика-зверя, так и не сумевшего начать правильно функционировать. Дополнительный мозг просто не выдерживает активного существования на ранних стадиях развития… Его, конечно, можно…

Он умолк, и Госсейн дал ему минутный отдых, пытаясь разобраться в услышанном. Потенциальные возможности, унаследованные от каждого из родителей. Искусственное оплодотворение – наука пользовалась подобными методами сотни лет назад, а инкубаторами еще раньше. Теперь самое главное: где хранятся тела?

Он задал вопрос срывающимся голосом и, не получив ответа, потряс старика за плечо. Тело Лавуазье безжизненно упало вперед. Вздрогнув, он осторожно опустил его на пол и, встав на колени, приложил ухо к груди. Сердце не билось. Госсейн медленно поднялся на ноги. Губы его беззвучно шептали: «Но ведь ты ничего мне не сказал. Я все еще ничего не знаю».