Владислав Виногоров - Повстанец

Значит, никакого «доброго дяденьки» нету, а есть некая организация… Впору поверить в возрождение всесильных масонских лож. Хорошо, еще одно предположение: масонская ложа. Мощная, богатая и… Стоп. Мощная масонская ложа в этой стране? Откуда? В свое время их тут частично вырезали, частично они сами смылись. Теперь самое главное — богатая. Допустим, финансирование идет из-за границы. Только допустим! Вопрос — на кой? Наша страна не имеет сколько-нибудь существенных запасов полезных ископаемых, чтобы кого-то всерьез заинтересовать. Нету у нас и сверхвыгодного географического положения. И каков смысл финансирования смены режима в этой стране? Ответ — никакого. Всадить десятки, а то и сотни миллионов и на выходе ничего не получить? Даже не смешно. Глупо просто. Можно удариться в совсем уж неимоверные предположения. Скажем, наличие именно на территории нашей страны некоего тайного святилища, которое этой масонской ложе жизненно необходимо… Вот же бред! Ладно, пусть бред, но посмотрим, что тогда происходит. А ничего не происходит! Нашего Президента можно купить, продать и еще раз купить! Как и всякого другого президента, между прочим. Что будет и быстрее, и дешевле. Так что масонская ложа отпадает сама собой.

Но что же тогда тут делается? Я с детства не люблю кроссворды и ребусы. Потому что надо догадываться. Догадки же — это из сферы влияния ворожей и колдунов. Точностью там и не пахнет. Люблю же я все, что поддается осмыслению и логическому обоснованию. Но тут логикой и не пахнет! А чем пахнет? Мистикой? Похоже на то. Не люблю я, когда вокруг чертовщина какая-то творится. Поневоле начинаешь во все это верить, а когда находится-таки объяснение — чувствуешь себя последним кретином. А теперь покажите мне человека, которому нравится чувствовать себя последним кретином. Нету таких людей! А если и есть, то только те самые кретины. Их мы, понятное дело, в расчет не берем.

Окончательно ведь запутался. Странно. Раньше мне очень хорошо думалось под перестук колес, а сейчас в голову сплошной бред лезет. К чему бы это? Может быть, я медленно тупею? Ведь ту нагрузку на психику, которую дает омоложение, никто не изучал. А может, изучал, но старый скот Альтус не удосужился довести эту информацию до нашего сведения. А что, похоже на правду. Ведь омолодили нас никак не меньше трех десятков. И сколько из них было на съезде? Четырнадцать? Хорошо, кто-то мог не приехать по каким-то своим причинам. Например, побоялся и послал кого-то из ничего не понимающей молодежи посмотреть. Кто-то решил вообще с движением не связываться. Тоже, допустим, понимаю. Но не половина же? И где они есть? Не удивлюсь, если выясню, что «загорают» они в психушках. Смотрят там на бедных детей, сошедших с ума и лопочущих что-то про омоложение, и не понимают, что говорят эти деточки чистую правду. А ведь вполне возможно, что самое мерзкое. Может, это моя очередь подходит? Масонские ложи какие-то себе придумал, «добрых дяденек», заговор в самом сердце СБ… А может, ничего нет? Может, я не понимаю очевидного: рост благосостояния значительно отстает от ожидаемого и народ по этому поводу остервенеет? В такой ситуации никакое СБ нашего дорогого Президента не спасет! И я бы на его месте сейчас бы был уже очень далеко от нашей дорогой отчизны. И, наверное, еще и пластическую операцию себе бы сделал, чтобы не узнали случайно. Может, до него не доходит? Ну уж нет! Если до него самого не доходит, то до окружения же должно дойти! Ведь не законченные же дегенераты там сидят! Должны понимать…

— Санис, ты не спишь?

— Нет, Уклус, что-то не могу заснуть.

— Я тоже. Можно мне к тебе перебраться?

— Перебирайся.

Мы, как смогли, поместились на узкой полке. Уклус тесно прижалась ко мне и решительно посмотрела в глаза. Так, кажется, разговора, который начался в кабинете у Репуса, избежать не удастся.

— У тебя на языке вертится вопрос. — Если не перейти в наступление, то можно оказаться в такой клоаке, что потом будешь из нее выбирать не один год. — Так задай его.

— Да. — Она на несколько секунд замолчала. — Что это была за чушь относительно информационного поля? И кто ты в конце концов?

— Это уже два вопроса. — Я стараюсь говорить как можно мягче. — Но я на них отвечу в порядке поступления. Только чур не перебивать. Договорились?

— Договорились, — эхом звучит голос Уклус.

— Тогда приступим. Чушь об информационном поле — она не совсем чушь. Опровергнуть его наличие невозможно. Доказать — тоже пока не получается. Но ты права в одном: ко мне это не имеет никакого отношения. Как и к Ленусу, Репусу, Ромусу и ряду других людей, которых ты не знаешь…

— Я что-то такое себе и представляла…

— Мы договорились, если мне не изменяет память, что перебивать ты не будешь? — Уклус инстинктивно прижала ладошку ко рту и кивнула, тогда я продолжил: — Я действительно никакого отношения не имею к Санису. Хотя вру. Имею. Именно я отдал приказ подогнать гаубицы и бить из них по казармам гвардейцев до тех пор, пока они не сдались. Думаю, что Санис погиб в результате этого обстрела. И не только Санис, как ты понимаешь. Вот и все, что меня связывает с Санисом, имя которого я носил почти семь лет. Биографию его я учил по архивным данным, которые нам удалось захватить. С этим закончили. Теперь — кто я такой. Я — Магнус. Тот самый командор Магнус, главнокомандующий повстанческой армии, который был приговорен к смертной казни еще до подавления путча. Мне сейчас сорок два года. За плечами у меня Академия, потом служба в армии, путч и…

Я замолчал, не закончив фразы. Как ей сказать об омоложении? Как объяснить, что с нами со всеми сделали, если я и сам толком этого не понимаю?

— Значит, это все правда? — В глазах Уклус вместо ожидаемого мной ужаса блестел живой интерес. — Ой, извини, я тебя опять перебила.

Так. Теперь, наверное, интерес в глазах должен появиться и у меня.

— Прости, солнышко, что — правда? — Я нарочно игнорирую ее эскападу относительно перебивания.

— Ну, что можно омолаживать людей до любого возраста?

— Насчет до любого — понятия не имею, — совершенно честно ответил я. — А вот до восьмилетнего — вполне реально. Но я думал, что информация об этом не особо гуляет…

— Смотря где, Са… извини, Магнус. Отец с матерью в свое время очень интересовались этой проблемой. Папа даже что-то нашел из самых первых публикаций, но дальше ничего не было. Тогда он решил, что разработки прекратили из-за неудач в экспериментах. А сколько вас выжило?

— Я даже не знаю, сколько нас было подвергнуто этой гадости. Но, по моим подсчетам, где-то половина присутствовала на съезде.

— Как здорово, что ты попал в эту половину! — Уклус прижалась ко мне всем телом и горячо поцеловала в губы.