Владислав Виногоров - Повстанец

Я улыбаюсь своим мыслям, а ноги сами несут в сторону дома Уклус. Я действительно хочу увидеть эту рыжую девчонку. Вот только хочет ли она увидеть меня?

— И как это называется? — Руки в боки, подбородок воинственно задран, а глаза так и мечут молнии.

— Что именно? — осторожно интересуюсь я.

— То, что ты делаешь!

— Тебе нужно объяснять или сама знаешь? — пытаюсь парировать я.

Уклус продолжает злиться. Впрочем, она мне нравится и такой. Она мне в любом виде, черт побери, нравится! И я даже не знаю почему. Наверное, правы те, кто утверждает, что любят не за что-то, а потому что. А может, и нет, но мне на них сейчас плевать: я любуюсь пышущей праведным гневом Уклус. И это мне.абсолютно не портит настроения.

— Вот так ты со мной? — Только этого не хватало: сейчас слезу пустит.

— Да не с тобой, а прежде всего с собой, — как можно более мягким голосом говорю я. — Думаешь, мне легко?

— Тебе? — На глазах уже слезы. — Как тебе — я не знаю. А мне что думать? Ты меня не любишь!

Теперь необходимо спокойно приобнять ее за плечи и говорить. Все равно что. Главное — уверенным голосом. Правильно — спокойным и уверенным голосом. Это всегда производит должный эффект. Ну, не всегда, но в большей части ситуаций.

— Моя маленькая, глупая рыжая кукла! Ну кто тебе такую гадость сказал? Ты же сама знаешь, что у нас сейчас происходит. Ты своими глазами видела, что было на съезде. И если я в последнее время мало уделял тебе внимания, то не по своей воле и, поверь, не от хорошей жизни. Думаешь, мне легко? Вокруг сплошные лоботрясы. Дурак на дураке сидит и дураком погоняет. А кому всю эту кашу разгребать приходится? Естественно, мне. Вот и кручусь как белка в колесе. Света белого из-за всей этой карусели не вижу. В кои-то веки пришел к любимой, а она мне такое устраивает. Мне, по-твоему, мало достается от наших ослов?

— Хотя бы позвонил, — произносит Уклус с упреком. Могу себя поздравить — гроза прошла стороной, слегка намочив землю легким дождем из слез.

— Я бы с радостью, но это было сделать довольно сложно: или у аппарата кто-то есть, или уже слишком поздно. Представь, как бы выглядел звонок во втором часу ночи. Думаю, что твои родители были бы не в восторге.

— Ага, — послушно соглашается Уклус.

— Вот видишь! — Кажется, я таки растопил лед окончательно. — Но сейчас я здесь, и нам ничто не может помешать. Правда?

— Конечно! Тем более что родители будут не скоро. — В глазах Уклус уже пляшут чертики.

— Прости, я думал, мы пойдем погуляем. — Я старательно изображаю из себя невинность.

— Потом! — решительно произносит Уклус и за портупею втягивает меня в квартиру. — Потом, если будет желание… Я хочу тебя!

И наши губы встречаются в сладком поцелуе.

— Потрахался? — недружелюбно осведомляется Ленус.

— Не твое собачье дело, — так же недружелюбно отвечаю я.

— Да что ты говоришь? — Теперь в его тоне слышны издевательские нотки.

— Сейчас дам в глаз, — совершенно искренне заявляю я.

Ленус готов уже сказать очередную гадость, но вовремя понимает, что я не шучу и получить он может. Причем прямо сейчас.

— Да ладно тебе, — миролюбиво тянет разом присмиревший Ленус. — И пошутить уже нельзя…

— Нельзя, — холодно отрезаю я. — Такого приказа тебе, штафирка, не поступало. Усек?

— Усек. — Ленус смотрит на меня с неизбывной тоской. Бедненький. Позубоскалить ему не дали. Перебьется.

— Докладывай. — Я усаживаюсь за стол и закуриваю.

— Все как и было. — Ленус нагло садится на мой стол и тоже закуривает. — Бараны не в состоянии согнать своих овец в подобие стада.

— А ты у нас поэт, оказывается, — с улыбкой говорю я. — Кстати, слезь-ка с моего стола, поэт, и доложи как положено!

— Может, мне еще и по стойке «смирно» встать? — пытается огрызнуться Ленус.

— Было бы весьма недурственно, — спокойно отвечаю я.

— Ты это серьезно? — У Ленуса на лице проступает абсолютно детская обида.

— Нет, конечно. — Я наконец-то улыбаюсь. — Но меня действительно интересует, что у нас плохого случилось за время моего отсутствия.

— Как ни странно — ничего. — Ленус улыбается мне в ответ. — Звонил из Столицы Репус. Мечтал пообщаться с тобой, а вынужден был говорить со мной. Транспорт со стрелковым оружием прибудет этой ночью. Их надо встретить. Наши источники из полиции проявились: интересуются, что им теперь делать. Слухи по городу ползут, так что полиция пребывает в легком недоумении. Они подогнали водометы в центр города. Думают, что мы опять митинг с мордобоем организуем.

— Это не возбраняется. — Я сладко потягиваюсь. До чего же все-таки хорошо, что я увидел Уклус!

— И что мы с этим будем делать? — У Ленуса явно настроение хуже моего.

— С чем именно? — решаю уточнить я,

— С водометами, блин! — взревывает носорогом мой идеолог.

— Да плевать я на них хотел, — лениво отмахиваюсь от Ленуса. — Возьмем «универсалы», и я на эти водометы клал с прибором. С большим, кстати, и очень толстым прибором. Тоже мне — водометами меня пугать вздумали. Детский сад какой-то!

— А если не только водометы? — Ленус явно начинает мандражировать.

— И что? — Он меня сейчас скорее забавляет. — У нас в руках тоже не только транспаранты будут. Не то что в прошлый раз.

— Так ведь…

— Что? — Я смотрю Ленусу в глаза, и он отводит взгляд. — Что тебя смущает? Крови будет много? Да, будет! Ты сам должен был прекрасно понимать, что будет, когда ввязывался в эту авантюру. Шесть лет назад отсиделся возле микрофона радиостанции и думаешь, что и теперь будет то же самое? Нет, дорогой мой, теперь тебе придется перепачкаться так же, как перепачкались мы все. А может, и больше: ведь ты еще и прокламации пописываешь, а это значит, что подталкиваешь людей к пролитию этой самой крови. Вот так оно на самом деле.

Я замолкаю и выжидательно смотрю на Ленуса. Мне кажется, что он сейчас либо расплачется, либо полезет в драку. Но проходят секунды, и ничего не происходит. Ленус все так же сидит понурив голову и смотрит на столешницу.

— Зачем мы все это заварили, Магнус? Действительно: зачем? Чтобы спасти свою шкуру? Или чтобы отработать омоложение? А может, и для того, и для другого сразу? Я не знаю, что ответить Ленусу, и потому просто молчу. Но он не хочет молчать.

— Ты же знаешь, что мы с тобой не особо ладили тогда, шесть лет назад. Странно, но сейчас мы даже подружились. Я такого себе и представить не мог. Тогда не мог, Наверное, у нас у обоих есть мозги. Тогда почему мы не захотели ими воспользоваться? Ни тогда, когда мы пошли за Альтусом, как стадо баранов за козлом на убой. Ни сейчас, когда мы вообще не понимаем куда и за кем идем. Зачем нам это нужно? И нужно ли вообще?

— Не совсем тебя понимаю, — осторожно отвечаю я. — Ты что-то предлагаешь или просто жалуешься на жизнь?