Дэвид Вебер - Любой ценой

– Хорошо, тогда приступайте, – сказала она. Меарс ей улыбнулся, откозырял и резво направился прочь, как раз тогда, когда Теннард добрался до них.

– Миледи, полковник, – телохранитель поклоном приветствовал Хонор.

– Иеремия, – ответила кивком Хонор. – Рада вас видеть.

– И я вас, миледи. Мы по вам скучали – все мы. Думаю, Вера – особенно.

– Как она? – спросила Хонор.

– Возбуждена от новости, что у неё будет племянник, – с улыбкой ответил Теннард.

– На самом деле?

– На самом деле, миледи. – заверил ее Теннард. – Не забывайте, она видела, с чем приходится мирится Бернарду Раулю, и она – умный ребенок. Вера уже заметила, что её охрана стала меньше, чем у большинства наследников ленов, а мне не кажется, чтобы ей хотелось иметь опеку большего числа охранников, чем это необходимо. В настоящее время для неё избежать лишней опеки куда важнее, чем стать когда-нибудь землевладельцем Харрингтон.

– Хорошо, – вздохнула Хонор и улыбнулась. – Полагаю, вы доставите меня в Дом для встречи с преподобным?

– Для встречи с преподобным – да, миледи. Но не в Доме у Залива. Вы с родителями приглашены на ужин в Белую Гавань, а он присоединится к вам там.

– Он – что? – моргнула Хонор, но Теннард только пожал плечами.

– Именно такие инструкции я получил, миледи. Если вы собираетесь спорить с леди вашей матерью, то пожалуйста. У меня же здравомыслия больше.

– Мама ужасно влияет на вас на всех, – сказала Хонор. – Не припомню, чтобы ты был таким чванливым до того, как попасть в её руки!

– Клянусь, миледи, это исключительно самооборона, – серьезно заявил Теннард и она рассмеялась.

– Этому я могу поверить. Ладно. Белая Гавань, так Белая Гавань. Давайте двигаться.

– Какого?!. – Тимоти Меарс отшатнулся, когда, открыв дверцу аэротакси, получил в лицо струю едкого аэрозоля.

– О, черт! – отозвался голос и когда Тимоти проморгался слезящимися глазами, то обнаружил себя уставившимся на таксиста, открывшую перегородку между кокпитом и пассажирским отсеком. Она была если не красивой, то привлекательной блондинкой и в руке у нее был баллон освежителя воздуха, все еще направленный практически прямо на Меарса. На лице у нее было почти комичное смущение.

– Простите, лейтенант! – быстро заговорила она. – Я не видела, как вы подходили, а мой последний пассажир был курильщиком. – Она помотала головой с выражением негодующего отвращения. – Вот же здоровенный знак, – она кивнула на табличку «В Этой Машине Не Курят» укрепленную на перегородке, – а этот урод садится и закуривает. Сигару, черт бы её побрал. Причем дешевую, судя по вони!

Запах освежителя воздуха перебивал практически всё, но, поскольку он начал рассеиваться, Меарс смог унюхать запах табака, о котором она говорила. Он, следовало признать, действительно был ужасен.

– Так что я просто повернулась, чтобы побрызгать этим, – она взмахнула баллончиком освежителя, – а вы открыли дверь и, вот…

Она умолкла, но на лице у нее была такая смесь смущения и извинения, что Меарс не смог не рассмеяться.

– Ну, со мной случалось и худшее, – сказал он стирая с лица остатки аэрозоля. – И вы правы. Здесь достаточно сильно накурено. Так что я отойду в сторонку и позволю вам от всей души побрызгать освежителем.

– Спасибо! – отозвалась она и несколько секунд трудолюбиво водила струей из баллончика. Затем критически принюхалась.

– Лучше, боюсь, не будет, – сказала она. – Все еще собираетесь ехать? Или подождете такси с запахом получше?

– Сойдёт, – ответил Меарс и забрался в такси.

– Куда? – спросила она.

– Мне нужно сделать кое-какие покупки, так что сперва в Ярдман.

– Легко, – согласилась она и такси устремилось к самому известному торговому центру столицы.

В стороне неприметный человек, пронаблюдавший всю сцену тщательно скрывая свое внимание, повернулся и зашагал прочь.

– Привет, Нико, – сказала Хонор Нико Хевенхёрсту, открывшему ей переднюю дверь. – Похоже, у вас сегодня вечером соберётся изрядная толпа.

– О, ваша милость, здесь видывали толпы и побольше, – ответил Хевенхёрст отступая в сторону с приветственной улыбкой. – Конечно, как вы понимаете, не в последние десятилетия, но…

Он пожал плечами, а Хонор хихикнула. Затем прошла мимо него в холл и замерла на полушаге. Там были Эмили, Хэмиш и её родители. Был и преподобный Салливан, но всех их она увидеть ожидала. Чего она не ожидала, так это присутствия представительного темноволосого человека в пурпурной епископской сутане и с блестящим наперсным крестом. Она узнала его практически моментально, хотя они никогда не встречались, и удивилась, что делает архиепископ Телмахи в Белой Гавани.

Удивление задержало на нём её внимание как минимум на несколько секунд. Достаточно долго, чтобы прийти в себя и машинально продолжить движение. Она едва успела обратить внимание на стоящего подле Телмахи человека помоложе и узнать в нем отца О’Доннела, приходского священника Эмили и Хэмиша, как поток совместных эмоций комитета по встрече обрушился на неё.

Индивидуальных источников было слишком много, чтобы она могла четко читать их чувства, но потоки Хэмиша и Эмили выделялись гораздо чётче остальных, даже её родителей. Она почувствовала, что следует им так же непроизвольно, как дышит, и брови её взметнулись вверх, когда она почувствовала в них смесь любви, решимости, понимания и почти головокружительного предвкушения.

Очевидно, она была права, подозревая, что ее мать что-то задумала. Но что?

– Привет, Хонор, – спокойно сказала Эмили, протягивая ей руку. – Добро пожаловать домой.

Трапеза, как обычно, была восхитительной, хотя, по мнению Хонор, мистрис Торн могла бы кое-чему научить Табиту Дюпи в отношении лосося. Компания тоже была вполне приятная. Хонор порадовалась, ощутив между Салливаном и Телмахи взаимные дружелюбие и восхищение. Звездное Королевство было светским государством и в его конституции прямо был прописан запрет на какую-либо государственную религию. Несмотря на это, к архиепископу Мантикоры относились как к «старейшине» религиозного сообщества, и ее порадовало, что они с Салливаном столь легко это отбросили.

Но несмотря на это, и несмотря на радость от возвращения домой, ей всё труднее и труднее было удерживаться от того, чтобы не взять кого-нибудь из присутствующих за горло. Ужин все длился и длился, а странная комбинация эмоций Александеров – и её родителей, да и Салливана, как она теперь обратила внимание – продолжала виться вокруг неё. У нее все еще не было ни малейшей догадки, по какому случаю все настолько… возбуждены, и это уже достаточно сводило с ума. Еще более сводящей с ума была абсолютная уверенность, что всё это каким-то образом концентрируется на ней.