Дэвид Герролд - Ярость мщения

Я посмотрел на нее: – Понимаю. Вы не просто спятившая с ума болтунья. Вы – офицер службы пропаганды, верно?

Она даже глазом не моргнула.

– Я задала вопрос. Ты понял меня?

– О да. Я понял. – Во мне снова закипела враждебность. – Даже больше, чем вы думаете.

– Глупости, ничего ты не понял. Ты по-прежнему относишься к неразбуженным.

– Неразбуженным?

– Ты по-прежнему зомби, – пояснила Джесси. – Бродишь вокруг да около в своем трансе. Ты думаешь, что живешь, а на самом деле даже не знаешь, что такое жизнь. Пока не знаешь.

Я отвернулся. Глядел на небо, на деревья, на дома – на все, что угодно, только не на нее. Джесси терпеливо ждала. Наконец я снова встретился с ней взглядом.

– Я хочу пить.

Она передала мне фляжку. Вода была теплой.

– С тобой все в порядке?

– Нет, – ответил я. – А вы ожидали другого?

– Тебе страшно?

Я сделал еще глоток. Опустил глаза на землю. Покачал головой. Я не отвечал на вопрос, и она могла подумать, что так оно и есть. Но я в это время думал: «О, мамочка Маккарти, куда вляпался твой сын на этот раз?» Не поднимая глаз, я вернул флягу.

– Не надо волноваться. Это пройдет. И, встав, Джесси пошла прочь от меня.

У них было три мотоцикла, два военных грузовика с брезентовым верхом и микроавтобус. А теперь еще и мой джип.

– С кем ты хочешь ехать? – спросила меня Джесси. – С нами в микроавтобусе или с Орри в грузовике?

Я немного подумал. По крайней мере, точно известно, чего следует ждать от Орри.

– Если можно, в микроавтобусе. Спасибо.

Я забрался в него через заднюю дверцу. Внутри тихонько сидела та самая малышка и раскрашивала картинки в альбоме. Увидев меня, она подняла голову: – Привет. Ты поедешь с нами?

– Он наш гость, Лули, – сказала Джесси, поднявшись в автобус следом за мной. – Садись здесь, – показала она мне.

– О, – сказала Лули. – Хочешь бутерброд? А может, воды?

– Что? Нет, спасибо.

Внезапно я почувствовал себя отвратительно. Болван! Лули – приманка.

– Я сама сделала бутерброды, – похвасталась она. Я слабо улыбнулся.

– Не хочу, спасибо.

Это не ее вина, сказал я себе. Она еще слишком мала, чтобы понимать. Между прочим, сколько ей лет? Трудно сказать. Впрочем, какая разница. Теперь это не имеет значения. Маккейн мертв. Должно быть, она знает о этом. Как она могла не понимать, что делает? Я заставил себя разжать кулаки. Хотелось схватить Лули и трясти. изо всех сил. Пока глаза у нее не вылезут, пока она не подавится собственным языком, пока кости у нее не захрустят…

Чертова кукла! Я откинулся на сиденье и, скрестив руки на груди, злобно уставился перед собой, чувствуя, что схожу с ума.

Нет, я давно спятил, а сейчас становлюсь еще более сумасшедшим.

Один из мужчин уселся за руль. Рядом с ним разместилась очень худая девушка с мрачным выражением темных глаз. На коленях у нее лежал мой пистолет. Интересно, хочет ли она по-прежнему убить меня? Наконец я вспомнил.

Чтобы удостовериться, я, подавив злость, наклонился к Лули и шепотом спросил: – Ее зовут Марси? – и показал на девушку.

– Угу, – кивнула девочка.

– Так я и думал.

– Ты ее знаешь?

– Когда-то знал.

Три года назад Марси находилась в Денвере. Она потеряла свою собаку по кличке Рангл. Это был нечесаный лохматый белый пес. Он скулил и пытался убежать, а когда червь обрушился на него, страшно завизжал. Но Марси не знала об этом. Я ей никогда не рассказывал. Вместо этого я переспал с ней. Помнит ли она об этом? Может быть, здесь и кроется причина ее ненависти ко мне?

Лули польстило мое доверие. Она предложила: – Хочешь, покажу тебе мой зверинец?

– Твой зверинец?

– Угу! Там у нас есть свинообраз, и вампир, и детеныш…

– Лули! – строго одернула ее Джесси, подсев к нам. – Ты ведь знаешь правила. Гостям нельзя все рассказывать.

– Да, Джесси. Извини меня, пожалуйста.

Лули повернулась ко мне и выразительно прижала палец к губам.

Водитель вывел микроавтобус вперед, и машины выстроились в походную колонну. Я повернулся к окну: может, удастся запомнить дорогу.

Впереди ехали два мотоциклиста, явно выполняя роль разведки. За ними следовал грузовик с двумя большими червями, потом фургон, сзади – грузовик с Орри и Деландро. За ними Франкенштейн вел мой джип, нагруженный добычей, поверх которой восседал мистер Президент. Голая кроликособака с любопытством смотрела в мой бинокль, приложив его к глазам не тем концом. Третий мотоциклист замыкал конвой.

Я посмотрел на Джесси: – Могу я спросить?

Она пошарила в холодильнике и извлекла оттуда свежее яблоко.

– Можешь. – Она вгрызлась в яблоко. – Но ответить не обещаю.

– Как вам, вернее, Джейсону удалось приручить трех червей?

– А мы их не приручали. Такого понятия, как ручной червь, вообще не существует.

– Но… – Я оглянулся на едущий сзади грузовик. – Три-то червя у вас есть.

– Это заслуга Орри. Он привел двух других.

– Да?

Она с гордостью кивнула: – Орри вообще особенный. Он – юный бог.

– Ну ладно, его-то как приручили? Джесси холодно посмотрела меня: – Бога нельзя приручить, Джеймс.

– Простите.

– Да нет, все нормально. Это все от твоей неопытности. Возможно, со стороны он и выглядит дрессированным – для непосвященных. С таким же успехом я могу расценить твой личный знак как свидетельство того, что тебя тоже приручили.

Я промолчал. Развивать эту мысль не хотелось. Но Джесси не унималась; – Чтобы приручить кого-нибудь, Джим, ты должен не уважать его, видеть в нем неодушевленный предмет или животное; и это унижает тебя в еще большей мере, чем того, кого ты хочешь приручить. Ты еще раз отрицаешь, что Бог есть во всех нас. Но если ты сможешь проникнуть глубже и разглядеть душу, то установишь контакт с любым одушевленным существом, с любой частицей Бога на этой планете – независимо от того, в каком теле она обитает. Нельзя выдрессировать душу – можно лишь научиться партнерству с ней.

– Простите, но я не вижу разницы.

– Увидишь, – сказала Джесси. – После тренировки.

– Меня будут тренировать? Она кивнула с набитым ртом.

– М-м… А что, если я не захочу?

– Ты уже сделал выбор, – напомнила она. – Вернее, сделала твоя машинка.

– Еще раз простите, но этого я тоже не понимаю. Она протянула руку и постучала пальцем по моему лбу.

– Вот твоя машинка, там, внутри. Ты программировал ее со дня рождения. Ты не знал, что программируешь самого себя, но все время занимался этим. Строил логические связи, принимал решения, давал заключения и оценки – и все это лишь на основании того, что варилось в твоем черепе. В любой ситуации ты подсознательно пользовался только одним критерием: причинит ли это вред лично тебе. Подсознательно – подсознательные установки всегда нацелены на выживание. Ты это уже продемонстрировал. Но если ты пробудишься, Джим, то увидишь, как запрограммированность на выживание держит тебя в ловушке.