Дэвид Герролд - Сезон бойни

– Что происходит? Где Лопец? Нашли Лиз? Когда прилетят вертушки? Позвольте мне помочь. Принесите телефон. Дайте дистанционное управление. Я могу управлять тигром прямо отсюда. Дайте мне сделать хоть что-нибудь…

В конце концов я пришел в такое неистовство, что кто-то позвал доктора Шрайбер. Она пришла с аэрозольным инжектором.

– Где доктор Майер? – требовательно спросил я, пытаясь сесть.

Шрайбер толкнула меня на подушку.

– Ее нет.

– Что вы имеете в виду? Что происходит? Она шумно выдохнула: – Понимаете, мне жаль. Все катится к чертям. Где-то поблизости обнаружилась большая роща волочащихся деревьев. Кругом роятся квартиранты. Вертушки не могут приблизиться. Две уже потерпели аварию. Они не приземлятся, пока не найдут рощу и не сожгут ее. Мы послали на поиски тифов. А если вам этого мало, то мы привлекаем к себе червей.

– Где Лопец?

– Не знаю. Черви смели часть лагеря. Мы недосчитываемся многих.

– Кто командует боевым подразделением?

– Каким подразделением? Все мертвы. Или пропали без вести.

– Боже мой! – На этот раз я, крепко опершись на локти, не дал ей уложить себя. – Кто командует? Что делается для обороны?

– Дуайн Гродин на связи с генералом Уэйнрайтом. Оставшиеся в живых члены экипажа «Босха» занимают оборону. Данненфелзер управляет тиграми по связи.

– О боже, какой кошмар! Помогите мне подняться. Найдите что-нибудь, чтобы я мог двигаться. Я могу помочь!, – Вам больше никто не подчиняется. Вы ранены, так что замолчите и наберитесь терпения.

– Послушайте, Мариэтта, – начал я, стараясь говорить спокойно. – Я знаю, у нас с вами есть разногласия, но вы же должны понимать, что Уэйнрайт идиот, а Дуайн – ну, вы сами видели, сами понимаете. Я хочу сказать, что она милое дитя, но со стрессами не справляется. Здесь нужен человек, имеющий боевой опыт. Я как раз такой человек…

Доктор Мариэтта Шрайбер красноречиво подняла аэрозольный инжектор. Она держала его перед моими глазами, пока я не замолчал.

– Заткнитесь, – распорядилась она. – У меня нет на вас времени. Ни у кого нет. Я предлагаю выбор: либо вы замолчите и будете молчать дальше, либо я вколю вам снотворное, и вы будете спать, пока вас отсюда не заберут. – Она опустила инжектор. – Я бы предпочла сэкономить лекарство, не вы один ранены.

– Нет, – сказал я чуть быстрее, чем следовало. – Я не люблю снотворное. От него в голове начинают бормотать разные голоса. Если уж я схожу с ума, то, по крайней мере, хочу знать, до какой степени.

Доктор Шрайбер не улыбнулась.

– Не смешно, Маккарти. Вы невыносимый человек. – Сейчас она была сильнее меня и пользовалась этим. Я не мог дать ей сдачи. – Вы самый невежественный человек, какого я когда-либо встречала. Вы испорченный мальчишка. Вы пользуетесь своими связями, чтобы давить людей всмятку. Вы их позорите, доводите до отчаяния, до суда, губите их репутацию, а иногда убиваете. Я ненавижу вас. Ненавижу все, что вы делаете. Ненавижу, как вы это делаете. И я бы пальцем не пошевелила, чтобы помочь вам, если бы мне не приказала лично президент Соединенных Штатов.

Я бы мог многое сказать ей в ответ, но вместо этого промолчал. Шрайбер все еще держала наготове шприц.

– Я буду хорошим, – пообещал я. – Пожалуйста, не усыпляйте меня.

Она мне не поверила, но шприц все-таки убрала.

– Я не собираюсь нянчиться с вами. И никому не позволю тратить на вас время. Предупреждений не будет. В следующий раз кто-нибудь подойдет и уколет вас. И мы будем колоть вас до тех пор, пока не сможем сбагрить куда-нибудь подальше. Понятно?

– Я не причиню больше беспокойства, обещаю.

Она по-прежнему не доверяла мне. И правильно делала.

– Можно мне получить телефон? – спросил я. Шрайбер колебалась. Она явно прикидывала, какие неприятности я могу ей доставить, если дозвонюсь в Хьюстон. Или куда-нибудь еще.

– Клянусь, я не буду создавать помех никому.

– Я не хочу, чтобы вы обращались к кому-либо через мою голову.

– Это не в моем стиле, – успокоил я. – Я играю по правилам.

Доктор Шрайбер фыркнула: – Простите, но я не настолько вам доверяю.

Она нагнулась и вышла из палатки, оставив меня гадать, сколько нам еще осталось жить. Я сомневался, что мы протянем до вечера.

Туннели мандалы – не просто облицованные утрамбованной глиной ходы, ведущие вниз к различным камерам-хранилищам, резервуарам и выводковым зонам; на самом деде это кости, позвоночник и остальной скелет целого живого организма.

Вся поверхность туннелей целиком выстелена организмами, имеющими растительную основу, – мясистыми структурами, которые поддерживают в гнезде температуру, влажность, а в некоторых случаях – даже атмосферное давление. Другие структуры – толстые полые лианы, тянущиеся по стенам и потолку, – по своим функциям аналогичны нервам, кровеносным сосудам и кишечному тракту.

Эти живые трубопроводы снабжены сложно устроенными органическими насосами для перекачки жидкостей, питательных веществ, а также для передачи информации по всей колонии. Другие трубы служат для выведения отходов, фильтрации и очистки жидкостей, возвращая их в гнездо для повторного использования.

«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)

Времени у меня было в избытке, чтобы оценить юмор сложившейся ситуации. У меня отобрали мою работу, моих солдат, мою жену, связь с внешним миром и, наконец, возможность двигаться. Водим момент я деградировал до полностью зависимой вещи.

Осознавать это было невыносимо.

Хуже того – я пообещал самому презираемому мною человеку, что смирюсь с такой судьбой. Я гадал, как бы поступил Форман на моем месте, и мне страстно захотелось получить пистолет. Я сделал глоток из фляги, пожевал брикет «НЗ» и стал прислушиваться к звукам окружавших нас горячих и влажных джунглей. День был пасмурный, становилось все темнее.

Я подумал, не помолиться ли мне, но… это безнадежное дело. Один раз это сработало – когда я заблудился в розовой метели с Дьюком, но теперь кошмарный образ Дикого Билла Айкока стоял между мною и Богом. А кроме того, Бог в аду, так зачем же нужна молитва? Что мне очень было нужно – так это телефон, но он был той вещью, которую я мог получить в последнюю очередь.

Я как раз задумался, что буду испытывать, если сдамся, когда из-под полога палатки показалась голова Шона.

– Как вы себя чувствуете? Хорошо?

– По-разному – только не хорошо.

– Я принес вам подарок, – сообщил он и, оглянувшись, быстро проскользнул в палатку, держа одну руку за спиной. – Но это дорого стоит.

– Сколько?

– Один поцелуй.

– Шон… – устало прошептал я.

– Вам очень понравится подарок, – ухмыльнулся он.