Дэвид Герролд - День проклятья

– Они готовят «краба» и канатную дорогу. Кряхтя, я сел в кресло.

– Как там? – спросила она.

– Нормально, – ответил я не слишком уверенно. Она похлопала меня по руке.

– Ты держишься молодцом, Маккарти. Потерпи еще немного.

Я с грустью посмотрел на нее.

– То же самое я только что сказал Дьюку.

– Прости.

– Он умрет. Я знаю.

– Джим…

– Я устал от всех этих смертей! Ненавижу их! Надо остановиться. Еще минута – и я сорвусь. Отвернувшись от Лиз, я попытался уйти в себя. Все внутри болело, в горле першило, а когда я попытался откашляться, то зашелся так, что не мог остановиться. Легкие выворачивало наизнанку, меня начало тошнить – но остановиться я не мог. Болело все сразу. Боже мой, какая ужасная смерть! Изо рта летели брызги крови, слюны, мокроты, на губах пузырилась розовая пена. Лиз протянула мне кислородную маску. Я схватил ее, прижал к лицу, но это почти не помогало. На какое-то мгновение я вроде бы потерял сознание. Все кругом поплыло.

Я замахал Лиз, чтобы она ушла. Она по-матерински склонилась надо мной, но я со злостью отвернулся, оттолкнув ее.

– Уйдите. Оставьте меня в покое хоть на минуту! Умоляю!

– Конечно, конечно.

И я остался наедине с затухающей болью. Темно-красный огонь полз по легким.

Этот приступ был самым жестоким. Я вытер слюну с губ. Следующий приступ мне не пережить. Может, я уже мертв?

В машине стало холодно. На стенках виднелась изморозь, а там, куда попала струя фризера – морозные разводы. Пахло пенобетоном и сахарной ватой. Но сладкий аромат не мог заглушить вонь нашего пота, да и другой запах тоже. Запах, доносившийся из хвостового отсека.

Мы молчали и слушали шум хторранской жизни, пожирающей самое себя. Смотрели на мириады крошечных созданий, суетящихся на обтекателе. Теперь их было намного меньше. Вероятно, большинство не любило свет. Остались лишь те, кому все равно.

Один розовый меховой шар, выгибая спину, полз по стеклу прямо передо мной.

Почти автоматически я поднял камеру и начал снимать. Маленький складчатый рот, как пылесос, всасывал все подряд на своем пути. Это могла быть личиночная стадия червя. Смогу ли я сам проверить это или наши видеозаписи достанутся в наследство другим?

– Эй!

Я опустил камеру и повернулся к Лиз.

Она вопросительно смотрела на меня.

– До меня только что дошло. Дьюк всего лишь капитан. Как его сын может быть полковником?

– Хотите знать правду? – Да.

– Вам известно, что случилось в Пакистане?

– Немного. Это было так давно. Лиз вздохнула:

– Пятнадцать лет – не такой уж большой срок.

– Но мне тогда было всего девять, – возразил я.

– А я заканчивала школу, – сказала Лиз. – Но, может, вы что-нибудь слышали об инциденте в Равалпинди?

– Да, как раз об этом я слышал.

– Так вот… Ваш капитан Андерсон – тогда лейтенант Андерсон – был… Словом, он активно участвовал в тех событиях.

– Что значит «активно»?

– Он получил приказ и следовал ему.

– Должно быть, я тупой, – заметил я, – но никак не пойму, что вы пытаетесь сказать.

– Капитан Андерсон выполнял свой долг. При этом погибли люди. Много людей. В основном со стороны противника. На войне такое происходит сплошь и рядом.

Капитан Андерсон заслуживал награды. Но вместо этого его отдали под трибунал.

– Дьюка? Лиз кивнула.

– Боже, я ничего не знал об этом!

– Не только вы, об этом мало кто знает. Мне, например, пришлось все выяснять самой. Очень увлекательное было чтение. Капитан Андерсон мог заниматься чем угодно – только бы захотел. Единственное, что от него требовалось, это уйти в отставку.

– Чушь! Дьюк никогда не пошел бы на компромисс.

– Верно. Другой, может, и подписал бы прошение об отставке. Но капитан Андерсон не стал этого делать. Вы должны прочесть его речь в суде. Самый интересный эпизод в этой истории. Он говорил о подлинном понимании службы: «Меня обвиняют в том, что я не ушел с поста, когда запахло жареным».

– И после этого его уже никогда не повышали?

– Вот именно.

Я задумался. Рассказ объяснял многое, но не все. Я выжидательно смотрел на Лиз.

– Больше вы ничего не хотите сказать, а? Она промолчала.

– Ну так как? – продолжал настаивать я.

– Хорошо, – вздохнула она. – Лучше вам услышать это от меня.

– Что услышать?

– Одна из причин, почему вас перевели из Колорадо, состоит в том, что Дэнни попросил меня, конечно неофициально, подыскать для капитана Андерсона местечко побезопаснее. Вы же знаете, ему уже почти шестьдесят.

– Дьюку?

– Да, Дьюку.

Вот уж никогда бы не подумал.

– Я говорила вам, что просмотрела его личное дело. Оно впечатляет. Вот я и попросила направить его в мое распоряжение. Вы входили в комплект, поэтому тоже оказались здесь. Впрочем, рано или поздно это все равно бы произошло. Сейчас мы перебрасываем в Калифорнию большой контингент из района Скалистых гор.

Я пробормотал слова благодарности. Не очень-то приятно чувствовать себя довеском.

Лиз накрыла мою ладонь рукой. Ее глаза были невероятно голубыми.

– Послушайте, глупыш, то, что я сказала, не относится к вашей компетентности.

Мне ничего не стоило направить вас с Дьюком куда угодно, но я попросила оставить вас у меня, потому что вы оба – как раз те люди, которые мне сейчас нужны. Особенно я ценю ваше чутье на хторран. А за последние двое суток зауважала вас еще больше.

– Большое спасибо, – проворчал я сердито, хотя едва ли чувствовал злость.

– Вы расстроились?

– Послушайте. Поскольку мы сейчас режем правду-матку – я лучший эксперт по червям по одной-единст-венной причине: других в Калифорнии просто нет. Так что вы переоцениваете мои способности.

– Здесь вы показали себя неплохо.

– Это не составило никакого труда. – – Неужели?

– Уверяю вас. Просто я спрашиваю себя, как можно ухудшить ситуацию. А потом в соответствии с этим действую. Если становится хуже, я приобретаю репутацию человека, который знает, что делает. Если же нет – тем более.

– Вы шутите.

– Ничуть. Хотите попробуем? – Я показал на окно. – Что может быть хуже этого?

Лиз быстро ответила:

– Целое семейство червей, окружающее вертушку Я взглянул на часы.

– Вероятно, это и произойдет в ближайшие пятнадцать минут.

– Вовсе не обязательно сообщать это таким радостным тоном.

Я пожал плечами:

– Трудно говорить правду и не выглядеть при этом нахалом. А кроме того, что еще может быть хуже?

Лиз внимательно посмотрела на меня.

– Вы недовольны переводом, я не ошибаюсь?

– Да, недоволен, – честно признался я. – Мне не понравилась спешка. Я не люблю, когда меня отрывают от дела на полдороге. В Колорадо у нас наметился серьезный успех.

Лиз кивнула.

– Хотите, раскрою еще один секрет?