Питер Гамильтон - Обнаженный Бог: Финал

Было достаточно признаков, что это произошло вовсе не от недостатка питания. Кожные складки казались до странного твердыми и расположены были таким образом, что это противоречило расположению мускулов, принадлежащих двадцатипятилетнему юноше, находящемуся в исключительно хорошем тонусе. Некоторые складки были розовыми, как бы стертыми; в нескольких местах они так покраснели, что она заподозрила сильный прилив крови.

Иоганна захлестнул стыд, реакция на испуг и отвращение троих окружавших его людей. Эмоциональная неустойчивость достигла такой степени, что Кармита вынуждена была присесть на край скамьи рядом с ним. Чего она больше всего хотела, так это встать и уйти.

– Тебе захотелось снова стать молодым, – выговорила она спокойно. – Так ведь?

– Мы же строим рай, – ответил он ей отчаянно. – Мы можем стать всем, чем захотим. Нужно только подумать об этом.

– Нет, – возразила Кармита. – Нужно гораздо больше. Вы еще не имеете общества, которое функционировало бы так хорошо, как старое общество Норфолка.

– Неправда, – настаивал Иоганн. – Мы меняем все вместе – наши жизни и мир.

Кармита наклонилась к мужчине, ее лицо оказалось от него всего в двух дюймах.

– Ничего ты не меняешь. Ты убиваешь себя.

– Здесь нет смерти, – резко напомнила Сюзанна.

– В самом деле? – спросила Кармита. – Откуда ты знаешь?

– Мы здесь не хотим смерти, а потому ее нет.

– Мы в ином месте. Но не в ином существовании. Это громадный шаг прочь от реальности. Не продлится долго действительность, основанная на желании, а не на факте.

– Мы здесь навечно, – отозвалась Сюзанна. – Привыкни к этому.

– Ты думаешь, Иоганн переживет вечность? Я даже не уверена, что смогу помочь ему протянуть еще неделю. Посмотри на него как следует, черт тебя возьми, посмотри. Вот во что превратили его твои диковинные силы – в эту… развалину. Ты вовсе не наделена силой творить чудеса, все, что ты можешь делать, – это искажать природу.

– Не собираюсь я умирать! – прохрипел Иоганн. – Пожалуйста. – Его руки вцепились в руку Кармиты горячей и влажной хваткой. – Ты должна это прекратить. Сделай, чтобы мне стало лучше.

Кармита мягким движением освободилась. Она начала внимательно оценивать вызванное им же самим ухудшение, пытаясь понять, какого же черта она действительно может тут сделать.

– Большая часть лечения зависит от тебя. Даже при этом условии выздоровление исчерпает до дна мои знания медицины.

– Я сделаю все. Все!

– Гм-м-м… – Она провела рукой по его груди, ощупывая складки плоти, испытывая их на твердость, как она проверяла бы спелый плод. – О'кей. Так сколько тебе лет?

– Что? – переспросил он, не понимая.

– Скажи мне, сколько тебе лет. Видишь ли, я это уже знаю. Исполнилось пятнадцать лет с тех пор, как я приехала в это посместье в сезон роз. Мои самые ранние воспоминания о мистере Баттерворте относятся к тому времени, когда он руководил группами на плантации. А до того он был управляющим имением. И он был хорошим управляющим: никогда не кричал, всегда знал, что сказать, чтобы заставить людей работать, никогда не обращался с цыганами иначе, чем с остальными. Я запомнила, что он всегда был одет в твидовый костюм с желтой жилеткой; когда мне было пять лет, я думала, что он король всего мира, он выглядел таким славным и веселым. И он знал, как управлять Криклейдом лучше, чем кто-либо другой, лучше, чем Кавана. Ничего такого не случается в одну ночь. Так что, скажи мне теперь, Иоганн, я хочу услышать это из твоих собственных уст: сколько тебе лет?

– Шестьдесят восемь, – прошептал он. – Мне шестьдесят восемь земных лет.

– А сколько ты весишь, когда здоров?

– Пятнадцать с половиной стоунов. – Он с минуту помолчал. – И волосы у меня седые, я не блондин. И вообще у меня их не так уж много.

Признание принесло ему некоторое облегчение.

– Вот и хорошо, ты начинаешь понимать. Ты должен принять себя таким, каков ты есть, и радоваться этому. Ты представлял из себя душу, измученную пустотой, теперь у тебя опять есть тело. Тело, которое может обеспечить тебе любое ощущение, которое у тебя отняли в потустороньи. Как оно выглядит – не имеет значения. Позволь своей плоти быть тем, что она есть. Не прячься ни от чего. Я знаю, это тяжело. Ты думал – это место есть решение всех проблем. Признаться себе в том, что это не так, – трудно, поверить в это еще труднее. Но ты должен научиться принимать свою новую сущность, принимать те ограничения, к которым вынуждает тело Баттерворта. У него прежде была хорошая жизнь, и нет причины, почему бы ей не продолжаться.

Иоганн попытался проявить разумность:

– Надолго ли меня хватит?

– Его предки, я думаю, были подвергнуты генинженерии. Так было с большинством колонистов. Так что он проживет еще по крайней мере несколько десятилетий, при условии, что ты не станешь больше выкидывать фокусы.

– Десятилетия. – В его голосе звучала горечь поражения.

– Или считанные дни, если ты не начнешь снова верить в себя. Ты должен помочь мне, чтобы я помогла тебе, Иоганн. Я не шучу. Я не стану даже время тратить на тебя, если ты не перестанешь мечтать о бессмертии.

– Я перестану, – пообещал он. – Правда, перестану.

Кармита ободряюще похлопала его по плечу, снова натянула на него одеяло.

– Прекрасно, полежи еще здесь пока. Лука договорится с несколькими парнями, чтобы тебя отнесли назад в твою комнату. Я сейчас пойду на кухню и побеседую с кухаркой о том, какая пища тебе подойдет. Мы начнем с того, что станем каждый день кормить тебя по нескольку раз небольшим количеством еды. Я хочу избежать стресса, который может получить твоя пищеварительная система. Но очень важно кормить тебя как следует и подходящей едой.

– Спасибо.

– Есть кое-какие лекарства, которые облегчат переход. Надо их приготовить. Мы начнем сегодня, во второй половине дня.

Она вышла из столярной мастерской и направилась назад, во двор в задней части поместья. Кухня Криклейда была большим прямоугольным помещением между западным крылом, занятым складами, и главным холлом. Она была выложена простым черно-белым мрамором, одна стена занята большой печью на десять духовок, дышащей таким жаром, что его не могли смягчить даже открытые окна. Две помощницы кухарки вытаскивали из духовки только что испеченные хлеба и со стуком переворачивали противни, выкладывая хлеб на проволочные решетки под окном. Еще трое помощников были заняты возле ряда белфастских раковин нарезкой овощей, чтобы приготовить их к вечерней трапезе. Сама кухарка руководила мясником, который разделывал баранину на центральном столе. Кармита подвесила связки своих трав между горшками, с солнечной стороны, чтобы они подсыхали быстрее.